Контрабандисты Гора - [141]

— Я не понимаю, — нахмурилась Туза.

— А здесь много чего предстоит сделать, — сказала Донна. — Воды принести, ягоды насобирать, хворост заготовить, за костром присмотреть, еду приготовить, лагерь в порядок привести, мягких ветвей натаскать для подготовки лежанок для мужчин. В общем, работы навалом.

— Ты же это не серьёзно? — уточнила Туза.

— Мы — свободные женщины, — напомнила Дарла.

— Ты не можешь посылать нас в лес, в кандалах, голых и безоружных, — возмутилась Туза. — Там кого только нет! Дикие тарски, слины, лесные боски, пантеры!

— Не бойся, вас будет сопровождать мужчина, — успокоила её Донна. — Он вас защитит. Но и ваши жизни будут полностью в его руках.

— Дайте нам одежду, — потребовала Туза. — Мужчины откровенно на нас пялятся.

— Всё равно, как если бы вы были рабынями, не так ли? — осведомилась Донна.

— Верните нам хотя бы клочки нашей прежней одежды, чтобы нам было чем прикрыться, — попросила Дарла.

— Чтобы вы снова самонадеянно и высокомерно оделись в шкуры животных, словно вы могли бы быть мужчинами, гордыми охотниками и разбойниками? — усмехнулась Донна.

— Пожалуйста, — попыталась настаивать Туза.

— У вас больше нет прав на такие отговорки и претензии, — сообщила ей Донна. — Впредь вы будете одеваться, если вам это разрешат, в соответствии с вашим полом.

— Только не те нелепые слои ткани, предписанные предположительно свободным женщинам! — отпрянула Туза.

— Нет! — воскликнула Дарла. — Вы не посмеете обряжать нас в эти унизительные одежды. Что угодно, только не снова кутаться в эти тяжёлые, неудобные пласты ткани, с их капюшонами и вуалями. Это предметы одежды маленьких, мягких существ, интересных для мужчин, образованных, надушенных, избалованных и рафинированных, бесполезных, слабых животных, приспособленок, бессмысленно пойманных в ловушку традиций и живущих за решётками договоров.

— Когда такие приходят к нам в лес, мы продаём их, — усмехнулась Туза.

— Мужчинам такие нравятся, — заявила Дарла. — Они способны только ползать под плетью и красиво носить свои цепи.

— Они не были большими, сильными, крепкими и твёрдыми, — сказала Туза.

— Ты думаешь, что я крепкая и твёрдая? — поинтересовалась Донна.

— Больше нет, — презрительно бросила Туза. — Теперь Ты стала мягкой!

— А мне нравится быть мягкой, — улыбнулась Донна.

— Рабыня! — скривилась Туза.

— Но Ты тоже мягкая, — заверила её Донна.

— Нет! — хором ответили ей Туза и Дарла.

— Посмотрите на себя в зеркало, изучите своё отражение в неподвижной воде, — посоветовала им Донна.

— Не заставляйте нас носить одежды городских женщин, — попросила Туза.

— Мы не будем носить эти унизительные, красочные, тяжёлые, длинные, неудобные, гладкие вещи, пригодные для тщеславных, манерных, слабых, бессмысленных женщин, — заявила Дарла.

— Тогда, ходите голыми, — пожала плечами Донна.

— Нет! — воскликнула Туза.

— Мы могли бы носить такие вещи, возможно, временно! — пообещала Дарла.

— Надеюсь, — рассмеялась Донна, — вы не думаете, что мы ходим по лесу с гардеробами свободных женщин.

— Жестокая рабыня! — выплюнула Туза.

— Ты даже не подразумевала такие вещи, — всхлипнула Дарла.

— Конечно, нет, — согласилась Донна.

— Но Ты-то одета! — заметила Туза.

— Если только это можно назвать одеждой, — сказала Дарла.

— Мой господин разрешил мне это, — пояснила Донна. — Вам нравится? Разве я не привлекательно в этом выгляжу? А как легко двигаться я в таком предмете одежды.

— Это же в лучшем случае обрезки ткани, — скривилась Туза.

— Для меня более чем достаточно, — заверила её Донна. — Кроме того, это для меня подходяще. Я — рабыня.

— Оденьте нас! — попросила Туза.

— Во что? — полюбопытствовала Донна.

— Вот! — указала на нас Туза, повернувшись на коленях.

— Но там только три туники, — заметила Донна.

— Одну мне, — потребовала Туза, — одну Дарле, а Эмеральд и Хиза пусть бросят жребий, кому достанется последняя.

— Вы что, готовы одевать на себя тряпки, которые носили рабыни? — усомнилась Донна.

Сомневаюсь, что Тула и Мила обрадовались такому повороту беседы. Меня так это точно не порадовало. Возможно, рабыням не разрешена скромность, но немногие из нас напрочь лишены этого чувства. Возможно, во многом так же как с любопытством, которое, предположительно, является неподобающим для кейджеры, но кто из вас хоть раз встречал нелюбопытную рабыню? Разумеется, немногим из нас доставит удовольствие появиться нагой в общественном месте. Фактически, это иногда даже используется в качестве наказания. Наша одежда является величайшей драгоценностью для нас, и мы стремимся быть этого достойными. Кстати говоря, гореанские рабыни, и даже рабыни для удовольствий, зачастую одеваются намного скромнее, чем многие из свободных женщин моего прежнего мира. По большей части это, конечно, обусловлено культурными различиями. Простым примером может послужить ношение вуали. По статистике, очень немногие из женщин моего прежнего мира скрывают свои лица, но на Горе свободных женщин, особенно представительниц высших каст, просто нереально встретить на улице без вуали. На Горе женские губы обычно расцениваются как объект сексуально стимулирующий. Таким образом, ношение вуали распространено и, фактически, обязательно. С другой стороны рабыням вуали не разрешены. Они не могут скрывать свои губы. Их губы должны быть выставлены напоказ во всей их эротичной провокационности. Они — рабыни. Что интересно, мужская нагота не является чем-то необычным на Горе, например, среди рабочих в жаркие дни. Это более чем знакомое зрелище, и на него обращают куда меньше внимания, чем на случайную, обычно редкую наготу рабыни, появившейся раздетой в общественном месте. Даже паговые девки обычно одеты, за исключением того времени, которое они проводят в альковах. Приватно, в стенах дома её хозяина, рабыня, само собой, может находиться как одетой, так и нагой. Некоторым рабовладельцам нравится, когда их рабыни одеты, другие предпочитают видеть их голыми. Конечно, если она одета, то её хозяин может получить удовольствие, раздевая её. Например, на левом плече моей собственной туники, как и многих ей подобных, имелся раздевающий узел. Это подходяще для большинства мужчин, поскольку его удобно развязывать правой руки. Другие, кажется, любят видеть свою собственность одетой только в её ошейник.