Конечная остановка - [43]

«Значит, все происходило у тебя в голове?» — «Ну да, в голове. Довольно! Хватит!» Он ударил кулаком по подушке. Он не желал больше слушать этот голос, которого не узнавал, а между тем это был его собственный голос. «Признайся, ты только себя любил, признайся же. И тебя оставят в покое!» — «Хорошо, себя. Ну и что?» Он встал, тяжело дыша, словно одним махом одолел множество ступенек. «Я невиновен, — прошептал он. — Клянусь, что я невиновен!» Он задыхался в этой зловонной атмосфере и вышел во дворик. Небо сияло нежной голубизной. Низинные луга поблескивали, словно тихое озеро. Он позавидовал растениям и животным, которые могли просто наслаждаться жизнью. «К черту Элиан, — подумал он. — Плевал я на нее!»

Он вернулся в дом, чтобы запереть гараж изнутри, остановился на кухне. Может, лучше унести деньги? Впрочем, пускай остаются здесь. Какое это имеет теперь значение? Он положил ключи в тайник. Он приехал сюда, окрыленный надеждами. А уезжал ко всему безразличный. Он повторял про себя фразу Бориса Виана, только теперь почувствовав ее горькую язвительность: «Бежать положено лишь воде из крана!»

Он застал Марту за чисткой кухонной посуды.

— Вы читали газету? — спросила она. — Крутые ребята.

— Вы о ком?

— О бандитах, конечно. «Уэст-Франс» лежит в кабинете. Это мсье купил! Специально ходил, хотя обычно ничем не интересуется. Когда я вошла к нему в кабинет, чтобы прибраться, я увидела на письменном столе газету. Он даже забыл там свои сигареты.

— Пойду погляжу.

Заголовок был набран огромными буквами:

ЗАКОН ПОТЕРПЕЛ ПОРАЖЕНИЕ.

БАНДИТЫ ЗАВЛАДЕЛИ ВЫКУПОМ.

«…Но предоставим слово мсье Шателье, отцу потерпевшей. «Я в точности выполнил все указания, которые получил по телефону, — сказал нам несчастный человек, волнение которого потрясло нас. — Полиция проявила понимание. Она согласилась не вмешиваться, чтобы не спугнуть в последний момент похитителей. Но, разумеется, она в любой момент пришла бы ко мне на помощь. Я поехал очень далеко, в район Шантене. Мне велели остановить машину в определенном месте (смотрите план на последней странице). Я должен был отнести один из двух чемоданов, в котором находились двести пятьдесят тысяч франков, в своего рода сарай для инструментов, расположенный чуть дальше, метрах в восьмистах, и спрятать его между сараем и подъемным краном, стоявшим сзади. Там есть тесный, заваленный всяким мусором проход, куда, верно, никто никогда не заглядывает. Это доказывает, что бандиты прекрасно знали местность. Итак, я оставил чемодан и вернулся к машине. Одно из стекол оказалось разбитым, и второй чемодан исчез. Судите сами, как я удивился. Но так как мне следовало дожидаться новых указаний в маленьком кафе под названием «Кафе-дез-Ами», я тотчас отправился туда и прождал очень долго. А потом понял, что мне больше не позвонят. Бандиты, из опасения, удовольствовались половиной выкупа, что и так уже составляло довольно крупную сумму. Я предупредил комиссара Мешена, и он организовал незаметное наблюдение. Как мы и предполагали, за чемоданом никто не пришел. С тех пор никто мне не звонил, и я не знаю, вернут ли мне мою дочь».

Люсьен заглянул на последнюю страницу. Увидел там общий план, где крестики обозначали бетономешалку и сарай для инструментов. Дальше в статье говорилось:

«К моменту подписания номера в печать ничего нового не произошло. Деятельный комиссар Мешен ограничился кратким заявлением: «Расследование продолжается, и мы не теряем надежду. Правда, бандиты проявили редкостную сообразительность. Я впервые столкнулся с требованием разделить выкуп на две части. Половина его послужила приманкой, а вторую половину они тем временем изъяли без всяких помех. Даже если бы мы поставили свои посты поблизости, нас все равно провели бы. Остается ждать, исполнят ли похитители свое обещание или же предъявят в скором времени новые требования. Что бы ни произошло, поиски, безусловно, предстоят долгие и трудные».

Люсьен сложил газету. Комплименты комиссара не оставили его равнодушным, однако выкуп его уже не волновал. Все это в прошлом. В газете рассказывалось о событиях вчерашнего вечера. А это означало, что, когда газету напечатали, Элиан еще не появлялась. Когда же она сбежала? Если она скрылась раньше, то первое, что ей надлежало сделать, это сообщить о себе, позвонить, оповестить всех, и полиция уже бы приехала за ним. Значит, остается предположить, что она убежала на рассвете и долгое время блуждала, пока ей не оказали помощь. Но даже в этом случае она уже несколько часов разгуливала на свободе. Несмотря на «редкостную сообразительность», которую признавал за ним комиссар, Люсьен не мог понять. Он вернулся на кухню и стал расспрашивать Марту.

— Никто не приходил?

— Нет.

— И не звонил?

— Звонили два или три раза. Больные хотели записаться на прием.

— Ваш сын ничего не говорил вам?

— Он сказал, что они много работают и что скоро, возможно, появятся какие-то новости.

Вот как! Новости! Люсьен долго обдумывал это слово. Может, Элиан уже в полицейском участке? Ее допросили. Записали ее показания. Послали обыскать лачугу. Все это в глубокой тайне, чтобы хоть на время избавиться от журналистов. Затем полицейский Шеро отправился в больницу и, не привлекая к себе внимания, побеседовал с доктором Шайю. «Часто ли отсутствовал ваш сын? Не выглядел ли он озабоченным? Много ли он тратил?» И так далее. Ибо действовать следовало осмотрительно. Ведь речь шла о преступлении несовершеннолетнего. А в таких случаях сначала обращаются к родным. Время близилось к полудню. Полиция, видимо, не заставит себя долго ждать.