Кому же верить? Правда и ложь о захоронении Царской Семьи - [128]

И ещё: Радзинский: «Забросав землёй и хворостом, сверху наложили шпалы и несколько раз проехали».

Рябое: «Забросав землёй и хворостом, (?) несколько раз проехали».

Здесь следует обратить особое внимание на то, что у Рябова отсутствует упоминание о шпалах. Рябов публикует «Записку Юровского» ещё до появления архивной публикации Радзинского. Он ещё не знает, что в захоронении присутствуют шпалы. В копии ему известной «Записки» речь лишь только о хворосте.

Как ни странно, но в 1989 году Рябову ещё не было известно о том, что уже в 1978 году его коллегами, А. Авдониным и М. Кочуровым, был обнаружен деревянный настил размером 2x3 метра, хотя Авдонин письменно об этом факте Рябова уведомил. В беседе с прокурором в 1991 году Авдонин рассказывает: «Примерно в 1978 году мы обнаружили, что в грунте имеется дерево. А как нам было известно – место захоронения было перекрыто настилом из шпал. После этого мы и решили, что семья Романовых, видимо, захоронена в этом месте. Об этом я сообщил Рябову». В записке на имя Председателя Государственной комиссии Ю.Ф. Ярова Авдонин тоже описывает момент вскрытия захоронения в 1979 году: «Деревянный настил находился на глубине порядка 30–40 см от поверхности земли. Сразу же под настилом оказались человеческие останки». Рябов рассказывает в 1989 году об этом событии иначе: «Сняли слой земли, в которой лопата упёрлась во что-то жёсткое, пружинящее. Хворост, ветки, хорошо сохранившиеся. Под ними снова земля – перемешанная, перекопанная».

Тогда, в 1989 году, отдавая свой материал в журнал «Родина» и судя по той информации, которая в нём изложена, Рябов ещё не знал о существовании второй «Записки Юровского», в которой шпалы были упомянуты. Поэтому присутствие шпал у Рябова обнаруживается позднее, достоверно в показании прокурору Свердловской области в 1991 году. Он говорит: «В мае 1979 года, вернее осенью 1978, мне написал Авдонин, что при осмотре Коптяковской дороги его товарищ по имени Миша (Кочуров?) с высоты стоящей у дороги сосны увидел часть выходящих на поверхность земли шпал». Подробно Рябов описывает вскрытие захоронения в своём дневнике, который он вёл непосредственно во время происходящих событий. Фрагменты дневника приведены в книге В.В. Алексеева, из которых картина раскопа «места предполагаемого погребения» выглядела так: «Снят слой мокрой травы, верхний слой земли, обнажены шпалы. Сняли первый слой шпал, под этим слоем обнаружен второй слой шпал, проложенный вдоль дороги. Здесь же навалены сучки, остатки деревьев, камни, кирпич. Упёрлись в третий слой шпал».

Итак, по дневнику, который Рябов вёл в те дни, когда вскрывалось захоронение, могила была закрыта тремя слоями деревянных шпал. В 1989 году, то есть через десять лет после собственноручной записи в дневнике, Рябов обнаруживает только один хворост, а Авдонин свидетельствует об одном «деревянном настиле», под которым сразу же оказались искомые останки. Следует отметить, что при вскрытии могилы в 1991 году специально созданной для этой цели Комиссией никаких «настилов» вообще найдено не было, что и отражено в официальных документах Свердловской прокуратуры, а также в дневниковых записях учёных-специалистов Л.Н. Коряковой и её супруга. В разных местах были обнаружены «обломки шпал размером до 1,5 метра, встречались обломки палок, а в восточной части раскопа лежало целое бревно толщиной в 20 сантиметров, оставшееся, видимо, от прежней гати, мостившей дорогу», – это в стороне от самого захоронения. В другом месте попалось «много мокрого, гнилого (плохо сохранившегося) хвороста, встречались ещё обломки шпал, несколько досок».

Вся эта противоречивая информация, появившаяся в разное время и никак не объяснённая, создаёт благоприятную почву для различных домыслов и сомнений.

VII. Выводы

Подводя итоги тому, что, в той или иной степени, будоражит определённую часть общественного сознания, направляя его в русло неприятия всего того, что связано с событиями, касающимися конечной судьбы Николая II и Его Семьи, следует ещё раз напомнить, что выводы следователя Соколова (а его добросовестность, непредвзятость и профессионализм высоко оценивается и нынешними исследователями), о полном уничтожении трупов, являлись наиболее устойчивыми на протяжении многих десятилетий. Известное заявление Войкова, что «мир никогда не узнает» о том, что они «с ними сделали», вполне согласуется с убеждённостью Соколова. Более того, Войков как бы иллюстрирует криминально-теоретическую позицию следователя свидетельством очевидца, подтверждая серьёзность продуманной и заранее разработанной акции уничтожения трупов.

«Записка» же Юровского меняет всю картину и полностью опровергает конечные выводы Соколова. Этот документ как бы подводит последнюю черту под всеми ранее существовавшими версиями и «бесспорно» определяет место захоронения и принадлежность найденных в нём останков Царской Семье. Этот же документ, практически, снимает все вопросы, связанные с различными слухами и легендами, порождёнными политическими пристрастиями, ограниченной информацией, не преодолённым ещё барьером недоверия к сведениям, идущим из источников бывшей коммунистической системы, или фантазиями детективного характера. «Записка Юровского» ставит точку и под всеми вариациями о чудесном избавлении всего Семейства или отдельных его членов от страшной кончины, что отныне лишает всех самозваных претендентов главного аргумента в их своекорыстных претензиях.