Комсомольский комитет - [22]

Игорь не мог найти названия ее отношению к рабочему человеку и не мог понять, откуда оно взялось. Может быть, от семьи? Родители Тамары жили в областном городе и, правда, свысока смотрели на простых людей. Игорь пытался спорить с женой, но она эти споры не поддерживала.

— Тамара, приходи сегодня на актив, — попросил Игорь.

— Мне бы очень хотелось, Игорек… но мне сегодня стирать нужно, я уже белье замочила.

Игорь знал, что просить Тамару отложить стирку бесполезно, и пожалел, что Тамары не будет среди городской молодежи, которая соберется сегодня в конференц-зале учительского института.

Пообедав, он сразу же убежал в горком. Там еще были дела, а ровно в семь в широком институтском коридоре девушка, регистрирующая подходивших на актив комсомольцев и приглашенных старших товарищей, показала Игорю списки: триста шестьдесят человек. Игорь весело кивнул головой. Активисты свое дело сделали, собралось больше людей, чем бывало на любом из прежних активов, хотя те и начинались с часовым опозданием.

— Опоздавших регистрируйте отдельно, — сказал Игорь девушке.

Через несколько минут Игорь уже стоял на убранной знаменами и цветами сцене конференц-зала. Быстро умолкал молодо и весело гомонящий зал. После обычной формы доклада, сколько человек должно присутствовать, сколько явилось и не явилось и что известно о неявившихся, Игорь предложил открыть собрание. Проголосовали «за». В президиум комсомольцы выбрали и Бориса Исмаиловича Чиркова. Лену удивила подчеркнутая любезность Чиркова.

— Товарищи, как выполнено решение прежнего актива, расскажет товарищ Ольбина. Спокойно, товарищи, — объявил Соболев и сел.

Маша Ольбина — молодая женщина, с крупным, очень энергичным лицом и с черными мужскими бровями. Лена симпатизировала ей, хотя часто и расходилась с нею во взглядах.

Маша вышла на трибуну, казалось, невозмутимая, но Лена хорошенько не видела ее лица: Маша встала боком к президиуму и чуть отвернулась от него. Информацию сделала короткую: комсомольские собрания по-прежнему редки, да и те молодежь посещает неохотно, потому что на собраниях всегда дежурные вопросы — о социалистическом соревновании да об учебе.

Соболев встал, оглядел притихшую молодежь.

— Как примем такую информацию?

Зал напряженно молчал. Кто-то крикнул:

— Оттого и не сообщала, что никогда не выполняете!

— Что говорить: опять то же будет!

— Наказать за неисполнение! — раздалось в задних рядах после того, как кто-то засмеялся, и зал затих, напряженно и сердито ожидая.

Соболев спросил:

— Кого наказать?

— Горком!

— Разве только горком должен выполнять решения, а не вы, товарищи комсомольцы? По-моему, это и вас касается! А горком помогать, контролировать должен!

Игорь вдруг вытер лоб рукой. Нечаянно тронутая, на лоб упала черная закрутившаяся прядь волос.

— Товарищи, давайте так сделаем! Назначим срок, и в этот срок чтобы выполнить решения и августовского и сегодняшнего актива. Горком обещает вам проконтролировать это!

— Нет возражений! — раздалось несколько голосов.

Лена, переглянувшись с Соболевым, встала и объявила, что доклад сделает товарищ Соболев.

Соболев вышел на трибуну.

Лена потянулась к графину напиться, но Чирков сам налил ей воды в стакан, подал. Потом, достав из кармана точилку, начал спокойно чинить карандаш и снова искоса посмотрел на Лучникову. Она, взволнованная необычайной подготовкой необычного актива, одетая в синий шерстяной костюм, который очень шел к ней, была особенно хороша сегодня.

«Странный он человек», — думала Лена, видя, что Чирков нервничает. Он то поднимал глаза и косил их на Лену, то снова опускал жгуче-черные короткие ресницы. Лене приятно было, что Чирков не спокоен. «Неужели для нее все прошло!» — думал в это время Борис Исмаилович. Он встретил Лучникову в коридоре, и она строго ответила на его одинаково приветливый для всех поклон. Сейчас она словно не замечала его, а в то же время была так оживлена! Это Чирков видел по алому румянцу на ее щеках. Чувствовал он это и по медлительным, но полным внутренней энергии движениям Лены, когда она то подвигала к себе бумагу, то сжимала свои беленькие хрупкие пальцы.

Когда Соболев вышел на трибуну, Чирков заинтересованно посмотрел на него.

— Товарищи! — сказал Соболев звучным низким голосом и молча, выжидательно посмотрел.

А по залу уже пробежал назойливый гул — шумок. Многие еще помнили, как Петрунин, прежний секретарь, как и все незадачливые докладчики, даже на самых скромных будничных заседаниях ухитрялся пускаться в длиннейшие экскурсы из области всем известных всесоюзных достижений и из международной политики, чтобы хоть чем-нибудь серьезным прикрыть незнание существа дела, о котором идет речь. Этого же ожидали и сейчас, и поэтому многие ребята и девчата стали раскрывать книги, переговариваться.

Лучникова постучала карандашом о графин с водой, легкий звонкий звук на секунду утихомирил присутствующих.

Игорь заговорил о том, что в нашей молодости комсомольская жизнь должна быть самой замечательной жизнью, самой интересной. Всегда ли так бывает в Павловске? Нет! Разве можно после этого удивляться, что есть юноши и девушки, которые не хотят идти в комсомол?