Колебания - [141]
Думая о Холмикове, каждый раз Яна вспоминала уже кажущиеся тенью времена, когда она училась в школе. И только одно воспоминание среди всех оставалось ясным и светлым. В одиннадцатом классе у неё была учительница по русскому языку и литературе, и то, как умела она справиться с толпой маленьких зверят, выглядящих как взрослые люди, гипнотизировало и завораживало Яну. Не было в ней ни излишней строгости, ни надменности; она одним взглядом, полным доброты, спокойствия и любви к детям, одной выжидающей и будто бы утомленной улыбкой делала так, чтобы все смолкли и сели, возвращаясь постепенно в человеческое состояние, из которого радостно выходили на время перемены. Она, как и Холмиков, была молодой. Обоих объединяло редкое сочетание всех лучших качеств, которыми только может обладать учитель или преподаватель. Только Холмиков обсуждал вопросы литературоведения лишь с теми, кто сам был в том заинтересован, а школьную учительницу Яны, наоборот, окружали люди, с трудом отличающие Пушкина от Гоголя, — и она не была подавлена этим. Она вдохновлялась.
Она смотрела, как тот, кто ещё месяц назад не мог и с листа прочитать вслух стихотворение так, чтобы в нём угадывался хоть какой-то смысл, теперь выходил к доске и рассказывал то самое или другое стихотворение наизусть и на последних строчках голос его даже будто немного менялся, а взгляд выражал уже нечто иное помимо желания сесть на своё место как можно быстрее, получив какую-нибудь, наконец, оценку. Она читала сочинения, исправляя ошибки, а потом терпеливо объясняла их каждому. На её уроках начинали прислушиваться к таинственных словам о героях-двойниках, поэтических объединениях и манифестах даже те, кто был весь поглощён увлекательнейшим занятием: скатывать бумажные шарики и ногтем большого пальца, хорошенько прицелясь, направлять их в сидящих у противоположной стены. Она пыталась научить чувствовать родной язык, действительно понимать его; пыталась научить замечать детали и слышать в поэзии мелодию, чтобы видеть и в жизни немного больше красоты. Чувствовать и думать — вот и всё, чему она день ото дня, год от года, не жалея ни времени ни сил, старалась научить их всех — детей от пятого до одиннадцатого класса. И, казалось бы, — непосильно, невозможно справиться, если так переживать и так отдаваться — должно не хватить её, должно неизбежно возникнуть одно только желание — «уйти из зоопарка». Но её хватало, и она справлялась, будучи притом совершенно живой и помня о существовании мира за пределами классной комнаты или библиотеки. Она никогда не позволяла себе плохо выглядеть, неопрятно одеваться; не ощущалось никакого барьера, выстроенного из высокомерия и снобизма, между ней и другими людьми — коллегами по работе, родителями учеников, самими учениками.
Поступив, на первом курсе Яна ждала подсознательно того же и от преподавателей Университета, считавшегося лучшим вузом страны, — но уже во втором семестре смеялась до слёз над своей наивностью.
Теперь её обучение близилось к концу, и, с трудом веря в это, она гадала: хватит ли у неё душевных сил на всё, что предстояло им той весной, на всё, что так противоположно весне: нежному цвету закатного неба, сумеречному прохладному воздуху, распускающимся почкам на деревьях, утреннему солнцу, пению птиц. Всё чаще она задумывалась о том, каким будет её дальнейший жизненный путь и о значении собственной книги.
Особенно сильно эти мысли стали беспокоить её после получения писем. В один из мартовских дней Яна почувствовала, что ей необходимо встретиться вновь с Максимом, единственно для того, чтобы сказать «спасибо», — то спасибо, которое она до сих пор не высказала ещё по-настоящему. А между тем чудесная призрачная мечта ведь стала реальностью именно благодаря ему.
Когда даже в самом прозаичном месте находится место любви, дружбе, соперничеству, ненависти… Если твой привычный мир разрушают, ты просто не можешь не пытаться все исправить.
Достигнув эмоциональной зрелости, Кармен знакомится с красивой, уверенной в себе девушкой. Но под видом благосклонности и нежности встречает манипуляции и жестокость. С трудом разорвав обременительные отношения, она находит отголоски личного травматического опыта в истории квир-женщин. Одна из ярких представительниц современной прозы, в романе «Дом иллюзий» Мачадо обращается к существующим и новым литературным жанрам – ужасам, машине времени, нуару, волшебной сказке, метафоре, воплощенной мечте – чтобы открыто говорить о домашнем насилии и женщине, которой когда-то была. На русском языке публикуется впервые.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Признанная королева мира моды — главный редактор журнала «Глянец» и симпатичная дама за сорок Имоджин Тейт возвращается на работу после долгой болезни. Но ее престол занят, а прославленный журнал превратился в приложение к сайту, которым заправляет юная Ева Мортон — бывшая помощница Имоджин, а ныне амбициозная выпускница Гарварда. Самоуверенная, тщеславная и жесткая, она превращает редакцию в конвейер по производству «контента». В этом мире для Имоджин, кажется, нет места, но «седовласка» сдаваться без борьбы не намерена! Стильный и ироничный роман, написанный профессионалами мира моды и журналистики, завоевал признание во многих странах.
Россия, наши дни. С началом пандемии в тихом провинциальном Шахтинске создается партия антиваксеров, которая завладевает умами горожан и успешно противостоит массовой вакцинации. Но главный редактор местной газеты Бабушкин придумывает, как переломить ситуацию, и антиваксеры стремительно начинают терять свое влияние. В ответ руководство партии решает отомстить редактору, и он погибает в ходе операции отмщения. А оказавшийся случайно в центре событий незадачливый убийца Бабушкина, безработный пьяница Олег Кузнецов, тоже должен умереть.