Колебания - [114]

Глава 22

Торопливо шагая по узкой дорожке к длинному серому силуэту Старого гуманитарного корпуса, Лера часто дышала, и выдыхаемый ею воздух на морозе превращался в клубы белого пара, светящиеся на солнце. Всё вокруг радовало её; она шла и, хотя и была погружена в свои мысли, не могла не улыбаться прояснившемуся вдруг небу, бывшему с утра совершенно серым, заблестевшему под солнцем снегу, сиявшему вдали шпилю кремового Главного здания. Всё в окрестностях Университета казалось ей особенным, величественным, везде словно чувствовалась прекрасная душа, — и в тот сверкающий зимний день — особенно.

Лера спешила на лекцию, куда пригласила её за пару дней до того Лиза, решив, что это может быть интересно ей.

Войдя в Старый гуманитарный корпус, она миновала охранников, которые подшутили над ней, как и над всеми всегда подшучивают, находя в этом чудесное развлечение среди бесконечной скуки рабочего дня, затем поднялась по ступеням, ведущим от гардероба к коридору первого этажа, и тут же, около самой винтовой лестницы, увидела Лизу и Яну, стоявших к ней спиной.

Она хотела было уже подойти к ним, но тут что-то отвлекло её внимание. Почти рядом с девушками, в полуметре от лестницы стоял небольшой стенд. Лера пригляделась. Крупная чёрно-белая фотография пожилой женщины и под ней — длинный, длинный текст столбцом, белым на чёрном фоне. Перед стендом стоял маленький столик, а на нём — вазочка с двумя полуувядшими уже розочками. Лера нерешительно подошла ближе. «На 94 году ушла из жизни… доктор филологических наук, заслуженный профессор Университета, заслуженный деятель науки РФ… кандидатскую диссертацию…, докторскую… на тему: „Монофункциональные способы словообразования в языке…“ Её перу принадлежит первый в истории отечественной науки… Является автором учебников по… Была организатором кафедры…» Лера сжала губы. Прочесть список заслуг до конца представлялось едва ли возможным… «Похороны состоятся на Хованском кладбище…» Лера взглянула ещё раз на фотографию — спокойный, отстранённый несколько взгляд не в камеру, будто её сфотографировали слуйчано, не предупреждая, виднеющаяся из-под светлого пиджачка короткая жемчужная нить, приколотый к воротнику орден, — и не разглядеть, какой именно, так просто, значок какой-то… Очки ещё, волосы светлые, совсем белые, мягкие на вид.

Кто-то тронул Леру за плечо. Она вздрогнула и обернулась. К ней подошли Лиза и Яна.

Лера поздоровалась с ними.

— Вы знали её? — спросила она, слегка кивнув в сторону стенда, рядом с которым никого, кроме них троих, не было.

Лиза казалась растерянной, потерявшейся, будто и не ждала Леру вовсе.

— Нет, — ответила она быстро, с какой-то неприязнью. — Каждый день тут помирают у нас, то одна, то другая, всех и не пересчитаешь, и не знаю я их. Вечно этот чёрный стенд и цветочки. Ещё вот как на сайт ни зайдёшь — здравствуйте, не главная страница открывается, а траурная сперва — полностью чёрная, с фотографией и текстом… Кладбище, а не факультет.

После разговора с Яной, который закончился всего пару минут назад, Лиза не успела ещё собраться с мыслями. О лекции она вспомнила лишь теперь, и, представив Яну и Леру друг другу, хотела было даже отказаться пойти с ними, поскольку отвратительный образ преподавательницы английского языка вновь возник в её сознании, мерзким видением вытесняя любые помыслы о пропуске семинара. Траурный же стенд с увядшими розами лишал её последнего терпения, и она хотела уже только отойти от него куда-нибудь — и даже разговор с Яной не смягчил её душу настолько, чтобы она смогла вдруг с состраданием отнестись ко всему тому, за что так не выносила свой факультет.

Яна на вопрос Леры слегка улыбнулась, как бы извиняясь, и промолчала. О лекции она помнила после разговора с Холмиковым всё то время, что полностью посвятила написанию повести; теперь она, отчасти чтобы переменить тему, стала уговаривать Лизу — и та согласилась быстро и с такой же лёгкостью, с которой сперва раздражилась и подумала на лекцию не идти.

Лера чувствовала, что напряжения между ними двумя более нет; она не знала, что именно и когда произошло, но эта перемена отвлекла её от мыслей о стенде. Яна к тому же оказалась в точности такой, какой Лера представляла её себе; как будто, несмотря на улыбку, погруженная в себя, серьёзно-сосредоточенная на чём-то неведомом, — и всё же во взгляде её не было заметно неприязни к людям. Лера с первых же секунд почувствовала что-то едва ли не родственное в ней, и ей мельком представилось что-то странное, что-то из книжек, приемлемое только как мысль, но невозможно неловкое, произнеси она это вслух, — Лера подумала вдруг, какой бы наполненной добра и понимания могла быть их дружба, совсем иная, нежели связывающая её и Лизу, лишённая той постоянной весёлости, но не менее крепкая и настоящая; Леру необъяснимо тянуло к Яне, точно казалось, что та может что-то ей дать очень важное, чего она никогда не отыщет самостоятельно в своей душе.

То же самое почувствовала и Яна — она словно встретила себя же саму, только научившуюся смотреть на мир взглядом, не окрашенным меланхолией, но оттого не менее внимательным и всепроникающим. Яна смотрела и не верила, что этой девушке, как и ей, всего лишь двадцать один год — казалось, будто душа мудрой женщины, прожившей на Земле целый век, оказалась случайно в этом теле. Яна не была даже уверена, что она встречала когда-либо среди ровесников кого-то, хоть отдалённо похожего, — и чтобы сделать все эти выводы, ей достаточно было всего пару минут постоять с Лерой рядом.