Колбаса - [8]
Я хихикнул и на ощупь стал выбираться из столовой. Я думал, что это удачная шутка такая, погасить свет, как раз, когда я набрался. И тут в коридоре кто-то закричал, скорее удивлённо, чем испуганно. Крик смолк, но был явственно слышен лёгкий и быстрый топоток.
Продолжая хихикать, я пошёл на звук, всё ещё полагая, что это шутка.
Уже в коридоре поскользнулся на чём-то липком и упал. Шутка резко перестала мне нравиться. Рядом раздавались странные звуки, какая-то возня и деловитое хлюпанье. Я нащупал в кармане фонарик, зачем-то взял его в зубы и включил.
Никогда не забуду того, что увидел — или того, что мне привиделось в узком луче портативного фонаря…
Три окровавленных человеческих морды — именно морды, лицами такое не назвать, — смотрят на свет, щурятся, изо рта одной свисает кусок чего-то чёрно-красного, быстро двигаются челюсти, дожёвывая, втягивая с уже знакомым хлюпаньем…
Фонарик упал и погас.
Как оказался в каюте — не помню. Вроде бы, бежал в полной темноте, не рискуя больше включить фонарик даже на миг. Как я умудрился его схватить, почему не потерял — не понимаю. Но фонарик вот он, лежит на койке… значит, я всё-таки добежал, и фонарик не потерял, и сам никуда не сверзился…
Возможно ли такое?
Не уверен. Ковчег огромен, в нём полно закоулков и ловушек, в темноте куда проще споткнуться и свернуть шею, чем добраться до нужного места, даже в трезвом виде, а я был далеко не трезв, киловольт триста засандалил, да на нервах, что усиливает эффект.
Было ли всё привидевшееся пьяным бредом?
Не уверен.
Нос разбит, на руке глубокий порез, лицо и рубашка залиты кровью. Моя ли это кровь?
Не уверен…
Когда погас свет, я был на второй палубе.
Шёл заниматься с мелкими, но встретил знакомого и задержался. Стыдно признаться, но в последнее время занятия не доставляют уже мне такого светлого удовольствия, как ранее. Я зарёкся употреблять электростимуляторы после того кошмара, но всё равно никак не могу отделаться от воспоминаний. Понимаю, что виноват сам, нафантазировал всяких ужасов, да ещё Саныча наслушался, вот всё и сложилось. Но ничего не могу поделать — каждый раз, когда они мне улыбаются, меня пробирает дрожь.
Понимаю, что это слабость, недостойная настоящего психотренера, и борюсь с собою по мере сил. Не пропустил ни одного занятия. Но если по пути выпадает малейшая возможность хотя бы чуть задержаться…
Вот и сейчас — заболтался с малознакомым техником, с которым утром оказались рядом в столовской очереди.
В этот раз свет не просто погас — ещё и тряхануло крепенько так. Я упал на пол, как и техник, только вот он сразу же вскочил, чертыхаясь и громогласно требуя объяснений непонятно от кого, я же вставать и не подумал. Вжался в щель между полом и навесной консолью, и постарался не дышать, жалея лишь об одном — что щель слишком узкая, целиком не влезть, так, чуть-чуть.
И уже потом услышал лёгкий и совсем нестрашный топоток, от которого сердце моё пропустило удар, а потом забилось быстро-быстро, словно у зажатой в кулаке птицы.
Топоток стёк по лестнице единым потоком, и распался на отдельные ручейки, я слышал их все, несмотря на громогласно матерящегося рядом техника. Внезапно техник замолчал на полуфразе. Сказал словно бы удивлённо:
— Что за черт?..
Забулькал, захрипел сипло, и рухнул на пол. Пару раз еще дёрнулся, скребя ногтями пластик, но топоток уже окружил его, и дёрганья прекратились. А потом стихло и бульканье. Его сменили звуки волочения, удалившиеся в сторону лестницы.
Я ещё полежал в своём ненадёжном убежище, глядя, как медленно разгораются лампы аварийного освещения. Потом вылез из щели и сел на полу, обессилено привалившись спиной к стене и стараясь не вляпаться в тёмную лужицу, от которой тянулся длинный смазанный след в сторону лестницы. Я долго смотрел на эту лужицу, как заворожённый. Пока в неё не опустился с размаху грязный офицерский ботинок.
Подняв глаза, я понял, что окружён. Их было много, очень много. И они мне улыбались, радостно и предвкушающе, так улыбается хозяйка аппетитному куску бекона прежде, чем бросить его на сковородку. Ножи были только у четверых, но этого вполне достаточно, даже будь я вооружён — видел, с какой скоростью и мастерством они орудуют мелкими и бритвенно острыми заточками.
За углом вскрикнула женщина, крик был приглушён дверью каюты и оборвался быстро.
— Месть, — сказал один из тех, что был без ножа. — Нчего лчного. Дсять ваших за кждого ншего. Тбе не пвезло.
Двое с ножами шагнули ближе, кто-то схватил меня за волосы, запрокидывая голову. Говорят, в предсмертный момент человек видит всю свою прошлую жизнь… интересно, кто это говорит? Кто мог рассказать? Ведь оттуда не возвращаются.
— Сбачка! — вдруг закричал тот, что держал меня за волосы. — Сбачка, куси-куси! Наш чел, кажет сбачку! Дядяденс, кажи сбачку! Куси-куси!
Это был один из моих новых подопечных. Как же его зовут, не помню… Кажется, Клык. Точно, Клык — оскалился, и подпиленный острым треугольником левый хорошо заметен. Как он ест, ведь неудобно, наверняка все губы в кровь исцарапывает, господи, о чём я….
Они расступились, размазывая ботинками кровь по светлому пластику, продолжая смотреть на меня и улыбаться. Но это были уже совсем другие улыбки — детские и восторженно-просительные.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Разрешите представиться — Bond. Джеймс Bond! Написано в соавторстве с Ольгой Голотвиной. Навеяно замечательным циклом Ольги Громыко «Космоолухи». От автора: Посвящается Ольге Громыко, создавшей мир, который не отпускает. Ни один из авторских персонажей не пострадал. Автор обложки — Наталья Зыкова.
Вторжением с Марса и Великой Мировой войной закончилась Викторианская эпоха. Лондон оправляется от последствий атомных бомбардировок, марсиане загнаны в резервации, наука сделала гигантский скачок вперед и никого не удивляют паромобили на улицах и аэробусы на атомном ходу в небе над лондонской Кровлей. не удивляет и падение ценности человеческой жизни. Новый мир, в котором приходится жить двум джентльменам ушедшей эпохи — Шерлоку Холмсу и д-ру Ватсону. Наступает новая эра — эра Мориарти.
Разрешите представиться — Бонд. Рита Бонд! Семейство констеблей Бонд вечно находит себе экстремальные приключения на разные части тел. А что может быть экстремальнее, чем на весь процессор сорванный военный DEX, привыкший играть в «тупую жестянку» и не ждущий ничего хорошего ни от людей, ни тем более от всяких там Bond’ов! Продолжение «Бондианы» и «Мозгоедов на Нереиде». Может читаться отдельно. Написано в соавторстве с Ольгой Голотвиной. Навеяно замечательным циклом Ольги Громыко «Космоолухи». От автора: Посвящается Ольге Громыко, создавшей мир, который не отпускает. Ни один из авторских персонажей не пострадал. Автор обложки — Наталья Зыкова.
«Нет, ну вы представьте только — сотня марсианцев лежат, чудно так лежат, тремя розетками, голова к голове — и все мертвые! Когда такое ещё увидишь? И где, как не в Лондоне?».
Он мечтал намыть золота и стать счастливым. Но золото — это жёлтый бес, который всегда обманывает человека. Кацап не стал исключением. Став невольным свидетелем ограбления прииска с убийством начальника артели, он вынужден бежать от преследования бандитов. За ним потянулся шлейф несчастий, жизнь постоянно висела на волосок от смерти. В колонии, куда судьба забросила вольнонаёмным мастером, урки приговорили его на ножи. От неминуемой смерти спасла Родина, отправив на войну в далёкую Монголию. В боях на реке Халхин-Гол он чудом остался жив.
Жизнь подростков отличается: кто-то дружит со своими родителями, кто-то воюет, у кого-то их и вовсе нет, кто-то общительный, кто-то тихоня. Это период, когда человек уже не ребенок, но и не взрослый, период сотворения личности, и у каждого этот переход происходит по-разному: мягко или болезненно. Фахри – подросток с проблемами: в семье, школе, окружении. Но у него есть то, что присуще не всем его – понимание того, что нужно что-то менять, так больше продолжаться не может. Он идет на отчаянный шаг – попросить помощи у взрослого, и не просто у взрослого, а у школьного психолога.
Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.
Дример — устройство, позволяющее видеть осознанные сны, объединившее в себе функционал VR-гаджетов и компьютерных сетей. В условиях энергетического кризиса, корпоратократии и гуманистического регресса, миллиарды людей откажутся от традиционных снов в пользу утопической дримреальности… Но виртуальные оазисы заполонят чудища, боди-хоррор и прочая неконтролируемая скверна, сводящая юзеров с ума. Маркус, Виктор и Алекс оказываются вовлечены в череду загадочных событий, связанных с т. н. аномалией — психокинетическим багом дримреальности.
В Центре Исследования Аномалий, в одной из комнат, никогда не горит свет. Профессор Вяземский знает, что скрывается за ее дверями. И знает, как мало времени осталось у человечества. Удастся ли ему найти способ остановить аномалии, прежде чем они поглотят планету? И как быть, если спасти мир можно только переступив законы человечности?
После неудавшегося Апокалипсиса и изгнания в Ад Сатана забирает с собою Кроули, дабы примерно его наказать — так, как это умеют делать в Аду, — а Азирафаэль не собирается с этим мириться и повышает голос на Господа. Рейтинг за травмы и медицинские манипуляции. Примечание 1: частичное AU относительно финала событий на авиабазе. Примечание 2: частичное AU относительно настоящих причин некоторых канонных событий. Примечание 3: Господь, Она же Всевышний, в этой Вселенной женского рода, а Смерть — мужского.