Когда сидишь за рулем, нельзя закрывать глаза - [7]
Докричав, Серёжа опускается на пол и сидит, иногда только нервно вздрагивает, коротко всхлипывая, как ребёнок, что успокаивается после плача. Да впрочем, так оно и есть. Гитара лежит рядом. Максим растерян.
Эта неожиданная истерика вдавила его в мягкую спинку кресла.
Он не знает, что делать...
Максим. Слушай... Я в шоке!!! Откуда ты такой взялся?
Серёжа. Ты еще не понял?!
Серёжа встаёт и поднимает с пола гитару. Резко дергает и отрывает нижний порожек со вскрикнувшими струнами. Нет больше струн.
Оперев инструмент о паркет, мальчик с треском ломает верхнюю деку, раскрывая полость.
На некрашенном дереве блестят облезшей хромировкой три стальных луча в круге - фирменный знак "Мерседес-Бенц".
Бывший медальон Максима.
Максим. Не может быть…
Серёжа. Может. Я думал, ты меня сразу узнаешь.
Максим. Крэйзик…
Рывком вскакивает с кресла, кидается к Серёже, снова и снова встряхивает его за плечи.
Максим (продолжает). Крэйзик… Серёжка…
Серёжа. Ты меня сейчас порвёшь.
Максим. Серёжа… Серый, ты прости меня, я мудак был, ну пожалуйста прости!!!
Серёжа. За что?
Максим. Да за то, что весь этот блядский поселок не перерыл тогда!
Серёжа. Ты бы все равно меня не нашел, меня там уже не было. Слушай, может все-таки отпустишь руку-то? Я никуда не денусь.
Максим. Вот уж фиг. Теперь точно не отпущу… Крейзик, скажи… А всё-таки… ну, это точно ты?
Серёжа (улыбается). Точно я. Что, сильно изменился?
Максим. Да вообще не то слово. Так не бывает! Как это все вышло-то?
Серёжа. Да так и вышло. Мамаша, когда у нее этот появился, в детдом меня спровадила. Ну типа, чтобы не быть как мать одиночка. Все боялась, что золотая рыбка с крючка сорвется. "Потерпи, Серёженька, потерпи всего шесть месяцев, ах, там такая природа, такое питание": В гробу я видел это питание: Ну, а когда все устаканилось, она меня обратно забрала. И как раз тем летом. Совесть, наверно, замучила. Я, знаешь, что думаю? Хорошо что я снюхаться и скуриться не успел. А то вообще бы пиздец… Там все почти "пыхали"… Ну, а дальше ты знаешь как было. Жили в Волгограде. Я музыкой занялся. Мамка еще на танцы меня отдала, но мне вообще-то нравится. А недавно отчима сюда, в Семеновск перевели, дела тут какие то у его фирмы. Они и переехали. А я из-за фестиваля задержался. Вот и всё.
Максим. Да-а… Санта-Барбара, блин.
Серёжа. Точно. Но все равно хорошо.
Мальчики все еще сидят на полу. Они молчат. Серёжа чуть впереди, Максим сзади. Так получилось, что голова Серёжи находится на уровне груди Максима. Максим запускает пальцы в густую шевелюру Серёжи.
Максим. Отросли…
Серёжа. Угу.
Еще несклько секунд тишины.
Максим. Крэйзик, ты знаешь, я кажется…
Серёжа (мягко закрывая Максиму рот рукой). Не надо.
Максим чувствует ладошку Серёжи на своих губах, пробует её на вкус.
Рука мальчика ползет верх и до боли знакомым движением обвивает шею Максима, которому остается только одно - впечатать свои губы в Серёжкины.
В перекрестье армейского бинокля этот поцелуй выглядит неколько неожиданно. Бобёр, наблюдавший эту сцену из своего окна напротив, явно не готов к такому развитию событий. На его губах блуждает торжествующая улыбка. Он отомщён.
Мальчики все еще друг с другом.
Раздаётся телефонный звонок.
Максим (не отпуская Серёжу). Лучше не подходи.
Серёжа (высвобождаясь). Да нет, надо. А то мамка кипеж поднимет…
Подбегает к аппарату, хватает трубку.
Серёжа (продолжает). Да дома я, дома!.. Что? Кто это?!
Серёжа долго слушает, что ему говорят. На его лице проступает растерянность и страх. Наконец он медленно опускает трубку.
Серёжа (продолжает). Макс?
НАТУРА - ШКОЛЬНЫЙ ДВОР - ДЕНЬ.
Мопед притормаживает у школьной ограды. Максим привычно ставит его на подножку, приковывает замком к решетке и идет к зданию школы.
Занятия еще не начались, во дворе полно ребят. Некоторые из них, переглядываясь, с интересом смотрят на Максима. Звенит школьный звонок.
ИНТЕРЬЕР - КЛАСС - ДЕНЬ.
Все пишут диктант. Учительница лениво читает текст. Скрипят ручки, морщатся лбы, щебечут птицы за окном.
ИНТЕРЬЕР - ШКОЛЬНЫЙ КОРИДОР - ДЕНЬ.
Шаги. Ноги в приличных ботинках и безукоризненно отглаженных брюках проходят по коридору. Каблуки стучат по деревянным половицам.
ИНТЕРЬЕР - КЛАСС - ДЕНЬ.
Стук в дверь.
Сергей и Максим встречаются глазами.
Учительница открывает дверь. Входит ДИРЕКТОР школы - мужчина средних лет со змеиными манерами. На Серёжку страшно смотреть. Он глядит на директора, как кролик на удава.
Директор. Скандаров и Дудкин, немедленно ко мне в кабинет.
По классу проносится шепоток.
Серёжа (шепотом). Макс, я сейчас помру.
Максим (шепотом). Не ссы. Отпиздимся.
Учительница. Виталий Васильевич, извините, но у нас диктант, нельзя ли после урока?
Директор (с улыбкой). Нельзя, Ольга Сергеевна, никак нельзя. Дело уж больно важное. Мальчики, вы готовы?
Мальчики берут свои вещи и двигаются к выходу.
Серёжа (шепотом, перед тем, как выйти из-за парты). От этого не отпиздишься.
Серёжа и Максим покидают класс. Директор идет за ними.
ИНТЕРЬЕР - ШКОЛЬНЫЙ КОРИДОР - ДЕНЬ.
Мальчики идут по коридору, директор по-прежнему чуть сзади.
Вдруг Серёжка резко бросается вперед и убегает по коридору. Директор устремляется за ним. Серёжа налетает на Бобра, выскочившего из-за угла, сшибает его с ног и бежит дальше.
В сборнике представлены произведения выдающихся ораторов — классиков древней Греции V-IV вв. до н.э.: Исократа, Демосфена, Диона Хрисостома, Либания и других.
Основу этого сборника составляют политические речи Демосфена, в частности направленные против Филиппа Македонского. Среди них, в свою очередь, своеобразным эталоном энергичного и экспрессивного демосфеновского стиля является цикл из трех классических «Олинфских речей», произнесенных по случаю похода македонской армии на греческий полис Олинф. Также в сборник вошли и другие речи Демосфена, посвященные не только внешней, но и внутренней политике Афин, социальным и этическим вопросам.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.