Когда сидишь за рулем, нельзя закрывать глаза - [5]

Шрифт
Интервал

Ребята стараются доставить друг другу максимум удовольствия.

Яички Крэйзика утыкаюся в нос Максиму, но это не мешает ему смотреть на порядком разработанную коричневую дырочку, слегка покрасневшую по краям.

Ритм движений убыстряется, мальчики уже изо всех сил загоняют свои орудия друг другу в плотно сжатые губы, самозабвенно двигая бедрами. На них приятно смотреть, они словно научились читать мысли, вернее их мысли стали единым целым и каждый делает именно то, что хочет другой. Рты заняты, но ни один из ребят не может удержаться от стонов, которые превращаются в тихое мычание.

Пальцы вминаются в ягодицы.

Крэйзик отстраняется от Максима.


Крэйзик. Хватит… хватит. А то сейчас спустим, а нам надо еще Вовку дождаться.

Максим (тяжело дыша). Зачем?

Крэйзик. Трахаться с ним, чтобы кайф был.

Максим. Мне и сейчас неплохо.

Крэйзик. А с ним вообще улетишь.

Максим. Слушай, а тебя он… того?

Крэйзик. Да. Сперва, конечно, немного больно, но потом в сто раз лучше, чем когда миньет!

Максим. Да ну…

Крэйзик. Сам увидишь… Спасибо тебе.

Максим. За что?

Крэйзик. Ни за что. Просто. У меня ни с кем из ребят так не было… Необычно как-то…

Максим. Иди сюда, необычный.


Крэйзик перебирается поближе к Максиму. Теперь они вместе, голова к голове и просто смотрят друг на друга. Потом Маским взьерошивает чёрную шевелюру Крэйзика. Тот замечает медальон на груди у Максима.


Крэйзик. Ух ты! Откуда это у тебя?

Максим. Ха, я это с "мерседеса" у одного козла в нашем дворе скрутил. Люблю такие штуки. Только носить под рубашкой приходится, чтоб не запалили.

Крэйзик. Ну ты даешь… Супер!

Максим. А знаешь что?

Крэйзик. Что?

Максим молча снимает с себя цепочку с медальоном и одевает ее на шею Крэйзика.

Крэйзик. Ты это серьезно?

Максим. Да.

Крэйзик. Спа…

Максим (мягко закрывая Крэйзику рот рукой). Не надо!


Мальчики лежат молча. Говорить нет сил сил и желания. Серёжа машинально гладит Максима по животу.


Максим (за кадром). Мы лежали рядом. А в голове у меня всё время крутилась, какая-то дурацкая дразнилка: "Максик - пидараксик, Максик - пидараксик". Бля, а ведь я похоже действительно стал пидорасом, хуй я уже сосал. Но мне было хорошо, и все эти мысли текли как-то вяло и не останавливали меня. Все равно хотелось попробовать, что это такое. И Крэйзик мне тоже очень нравился.


Возвращается Вовка.


Вовка. Ну, что понравилось тебе с Крэйзом?

Максим. Понравилось.

Вовка. Сейчас ещё больше понравится.


Достает тюбик клея "Момент" и полиэтиленовый пакет.


Максим. Э, я не буду!

Вовка. А чего так?

Максим. Не хочу.

Вовка. Ну, как хочешь. А то еще правда стошнит с непривычки. Крэйз?


Крэйзик выхавтывает пакет из рук Вовки и опытными движениями начинает выдавливать клей из тюбика и равномерно распределять его по дну. Словно оправдываясь, говорит Максиму.


Крэйзик. Когда напыхаешься "Момента", не так больно, и кайф сильнее.


Приложившись к пакету, Крэйзик часто-часто вдыхает пары клея.

Его слегка "ведёт". Тем более Вовка дрочит по очереди то ему, то Максиму. У Максима встает быстрее.


Вовка. Давай-ка ты первый Крэйзикику вгони.


Крэйзик, услышав это, встает на колени, слегка прогнув спину и раздвинув ноги, от чего ягодицы мальчика раздвигаются сами, открывая ту самую дырочку, которую уже видел Максим. Максим, вспомнив дворовые рассказы и сплетни, смачивает несколко пальцев слюной и увлажняет дырочку Крэйзика, пристраиваясь к нему сзади. Его член, поблуждав по скользкой от слюны ложбинке, наконец, находит нужное направление, и Максим, качнув бедрами, входит во влажное тепло мальчишкиного очка.

Крэйзик, тихонько стонет, не отрываясь от пакета, надетого на голову.

Обхватив руками задницу Крэйзика, Максим, начинает двигаться взад вперед. Крэйзик продолжает постанывать. Руки Максима ходят по его спине и плечам. Крэйзику это приятно, покачиваясь на коленях, он насаживается глубже и глубже. Выглядит это так, словно какая-то волна поднимается из самого нутра мальчика и заставляет его колыхаться в своём ритме.

Крэйзик вцепляется в круглые половинки Максима и начинает еще сильнее загонять его в себя. Максим запускает руку в промежность Крэйзика, у того стоит столбом. Одной рукой лаская это сокровище, Максим поднимает мальчишку из согнутого положения. Продолжая трахать его, он одной рукой гладит партнёра по животу и груди, слегка пощипывая напрягшиеся соски, а другой по-прежнему ласкает, а вернее неторопливо дрочит его член.

Крэйзик откидывает голову назад, так что его волосы рассыпаются по Максимову плечу. Ему очень хорошо, его дыхание прерывисто, глаза заведены под веки так, что видны только белки. Сейчас мальчику не нужно зрение, он смотрит только внутрь себя. Максим целует его в щеку и вскоре начинает трястись в судороге оргазма. Несколько особо яростных движений бедрами - и он замирает, войдя в партнера на всю глубину, и только по чуть заметным сокращениям ягодиц понятно, что с каждым разом он выстреливает в Крэйзика потоки белёсой спермы.

Через несколько секунд, когда уже не остается ни спермы, ни сил, покрытые потом, счастливые мальчики падают на матрас.

Проходит какое-то время, прежде чем слегка удивленный Вовка шутя хлопает Максима по попе.


Еще от автора Демосфен
Ораторы Греции

В сборнике представлены произведения выдающихся ораторов — классиков древней Греции V-IV вв. до н.э.: Исократа, Демосфена, Диона Хрисостома, Либания и других.


Избранные речи

Основу этого сборника составляют политические речи Демосфена, в частности направленные против Филиппа Македонского. Среди них, в свою очередь, своеобразным эталоном энергичного и экспрессивного демосфеновского стиля является цикл из трех классических «Олинфских речей», произнесенных по случаю похода македонской армии на греческий полис Олинф. Также в сборник вошли и другие речи Демосфена, посвященные не только внешней, но и внутренней политике Афин, социальным и этическим вопросам.


Из третьей речи 'Против Филиппа'

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Вторая речь против Филиппа

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.


Упадальщики. Отторжение

Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.