Когда мы молоды - [49]

— Откуда вас столько? — весело изумился заведующий роно. Появившись уже под конец рабочего дня, он с улыбкой оглядывал собравшихся. Оказалось, его неожиданно вызвал секретарь обкома, тоже приехавший в район. — Нет, всех, к сожалению, сегодня принять не смогу. Останьтесь, пожалуйста, вы, вы и вы, — обернулся он к двум дамам и мужчине постарше. — А остальных прошу завтра, с утра. И извините меня, пожалуйста.

Мы стали расходиться. Еще сидя в ожидании начальства, я обменялся газетами с одним из коллег, теперь мы вместе вышли на улицу. Встречаться прежде нам не доводилось, но одинаковый возраст и род занятий способствовали сближению.

— Не знаете, куда они думают нас направить? — спросил он.

— Понятия не имею. Может быть, на север?

— Да-а?

— Побаиваетесь?

— Да нет! Просто я всего год назад прибыл в наши благословенные места из самого отдаленного района нашей лесной зоны. Логичнее было бы там меня и оставить.

— Да, и вы ничего не теряли бы теперь. В смысле благ цивилизации, хочу я сказать.

— Моя цивилизация — пара книжных шкафов. И приемник в придачу.

— Пусть так, но, пожалуй, вашей семье нужно что-то еще.

— У меня нет семьи.

— Как? Вообще не женаты?

— А к чему спешить? — пошутил он и, в ответ на мой взгляд, скользнувший по его серебрящимся вискам, улыбнулся немного печально.

Обедали мы в ресторане, потом вышли на набережную. Вечер был тих, но прохладен, и прохожих попадалось немного. Я прочитал на память несколько своих стихотворений, он сдержанно похвалил.

— Удивляетесь, пожалуй: солидный человек, на ответственной должности, и пишет стихи, — заметил я.

— Совсем нет, — ответил он просто. — Я люблю поэзию.

— Почитайте что-нибудь свое, — сказал я на удачу.

— Стихов я не пишу. — Он замолчал, но в словах чувствовалась недосказанность. — Вот одну историю… мог бы, пожалуй, рассказать.

— Выдуманную или настоящую?

— И сам уже не знаю теперь, что в ней правда и что вымысел. Все давно быльем поросло!

Мимо нас по мостовой с адским грохотом промчались два мотоциклиста.

— Сумасшедшие, — заметил я. — На улицу страшно выйти.

— Не осуждайте их, — откликнулся он, в голосе слышалась просьба. — Поверьте, не каждый отважится на эту стремительную езду. Мотоцикл седлает тот, в ком стремление к этому непреодолимо.

— Присядем? — предложил я, когда мы остановились у зеленой скамьи с литыми чугунными ножками. — Хотите сигарету?

— Нет, спасибо, уже несколько лет не курю. Итак… Но боюсь, моя история покажется вам старомодной. Впрочем, она такая и есть. — Немного помолчав, он сказал вдруг: — А знаете что? Ведь в свое время история была записана. Пойдемте ко мне, я вам ее прочитаю. Можно и переночевать у меня.

Мы быстро добрались на другой конец города, где в маленьком домике, стоявшем посреди сада, он снимал комнату. Появилась бутылка вина и яблоки. Потом он покопался в ящике письменного стола и достал тетрадь.

— Ну вот, — сказал он, — слушайте.

I

Солнышко проснулось, высунулось из-под тучки-одеяла, сладко зевнуло, потянулось и открыло глаза: «Боже мой, опаздываю!» Наскоро умылось в дождевом облаке, вытерло круглую рожицу шершавым ветром-полотенцем, осторожно выглянуло из-за горизонта: не заметил ли кто его опоздания на работу?

Но на земле все тихо и спокойно. У людей воскресенье, никто никуда не спешит, и даже седые старики, придирчивый народ, сегодня благодушествуют. И солнце, осмелев, выходит на прозрачные голубые лужайки, чисто умытое, свежее, и принимается, чтоб загладить свою провинность, светить так ярко и ласково, как еще никогда не светило. Вот отчего сегодня такое славное утро.

Ты улыбаешься солнцу, утру, этим своим забавным выдумкам. Улыбаешься яркой зелени полей, далекому лесу в синей дымке, колоколенке старой церкви вдали, широкой блестящей ленте асфальта, что бежит-летит назад под колесами велосипеда…

Ты стройна и легка, у тебя шелковистые русые кудри, а глаза как темное золото. Шаловливый локон неосторожно заслоняет их, но стоит чуть повернуть голову, и встречный ветер откидывает озорника назад. Ты дружишь с ветром.

Откуда-то доносится рокот мотора. Ты не обращаешь внимания. А если бы оглянулась, увидела бы: из-за поворота показался мотоциклист.

Мчится так быстро — за кем-нибудь гонится? Не за тобой ли?

Может быть, он гонится за своей мечтой?

Шум мотора все ближе, ближе… Не слышать его больше нельзя, так бешено ревет пришпоренный седоком мотоцикл.

Чудак, разве можно догнать мечту? В нашем полном суровых реальностей мире?

Скажем, вот эта дорога, чего уж реальней, ее пересекает не менее реальный ручей, через него мостик с деревянными перилами. Вдоль ручья серебрится ивняк.

Рев мотора совсем уже близко. Ты оглядываешься наконец. Кто-то низко пригнулся навстречу летящему ветру, его руки будто части приземистой голубой машины, соединяют плечи с рулем, ноги влиты в бока стального зверя, и кажется, что все это — одно живое существо: какой-то современный кентавр.

Тебе знакомо это лицо? Ты улыбаешься мотоциклисту?

Но почему вместо ответной улыбки на его лице испуг?

Ты не видишь: с проселка, скрытого порослью ивняка, вылезает огромный, тяжело нагруженный тупорылый лесовоз. Он загораживает всю дорогу.