Когда мы молоды - [45]

— Дусь, а Дусь!.. Дуська! — цедит парень сквозь зубы.

Никто не откликается. Знакомая ситуация. Еще два-три безответных зова, и Дусин рыцарь — в своем кругу он зовется Витькой — уйдет, приняв безразличный вид. Но это не значит, что я могу оставить окно открытым. Через полчаса он вернется в сопровождении своих закадычных друзей Пашки и Вовки. Пашка ходит в костюме обыкновенном и кепки не носит, зато обладает рыжеватой шевелюрой, уложенной широкими волнами горячей завивки. Вовка из всех троих самый юный и невзрачный, зато он ходит в абстрактной рубашке навыпуск, умеет выговаривать «дудл-дадл-дидл-додл» и хрипло орать под гитару «Сан-Луи».

Теперь испытывать терпение жильцов принимаются все трое:

— Дусь, а Дусь!.. Ну вынесешь гитару-то?

— Па-ад окном стою я-а с гита-ра-ю!..

— Дусь, тащи, сыграем на басах…

— Мы сыграем, ты споешь…

— Ты споешь, а я присвистну…

— Довольно вам дурью-то мучиться!

Это Дуся. То ли ей перед соседями совестно, то ли не желает она обнаруживать, что к кому-то из троих она более благосклонна, только одному Витьке она почти никогда не отвечает. И что она делает, и что переживает, когда он, придав разболтанность фигуре и нагловатую скрипучесть голосу, донимает ее своей неизменной просьбой? Хмурится ли нарочито грозно, стесняясь своих домашних, сердится ли взаправду, уткнувшись для видимости в прошлогодний конспект?

Дусе лет восемнадцать. Это миловидная девушка из соседней квартиры, дочь рабочего и сама работница. Я знаю ее по вечернему техникуму, где мне приходится читать «Детали машин». Дуся учится прилежно, и, хотя я не возлагаю больших надежд на женщин как специалистов тяжелого машиностроения, из нее, мне кажется, выйдет толк. Зимой она выглядела совсем еще девчонкой, а тут — смотри как расцвела!

Немножко знаком мне и Витька. Как-то для одной из моих конструкций понадобилась пара сложных конических шестерен со спиральным зубом. Дня через два после отсылки чертежа я зашел в цех, чтобы протолкнуть заказ. Оказалось, он уже в работе.

— У нас тут парнишка один, из ремесленников, — пояснил мне начальник цеха, — как пронюхает, что сложная работа есть, из рук рвет.

— Парнишка?! — переспросил я, вскипев. — Тут нужен самый опытный фрезеровщик!

Но начальник не смутился, а послал нарядчицу узнать, не готов ли заказ. Через несколько минут в конторку вошел парень в забрызганной эмульсией спецовке и подал шестерню, сверкающую свеженарезанными зубьями. Я проверил шаблоном каждый зуб и нашел, что работа выполнена идеально. Мне захотелось подвалить молодого фрезеровщика, но его уже не было в конторке.

— Деловой, — кивнул на дверь начальник цеха. — Больше меня зарабатывает.

Это был Витька.

С появлением в окне Дуси молодые люди принимают меры к тому, чтобы никто не заподозрил их в склонности рассматривать присутствие дамы как обстоятельство, к чему-то обязывающее. Витька, который стоял, опершись локтем о столб ограды, теперь повисает на нем, как на костыле, и отворачивается от окна. Вовка закладывает руки в карманы и сплевывает измусоленный окурок прямо в цветочную клумбу. Пашка позы не меняет и даже кокетливо встряхивает шевелюрой, однако лицу придает несколько скучающее выражение. Разговор продолжается примерно в такой плоскости:

— А, Дусенок, наше вам. Ты на меня не сердишься — на́ конфетку. (Вовка.)

— Чтой-то вы стали ноль внимания в нашем направлении, Евдокия Петровна? Неужели, по-вашему, недостойны? Сильно высоко стали о себе понимать — студентка и так далее… (Пашка.)

— И так далее, когда я был в Италии… Дусь, как там насчет гитарки? (Вовка.)

Витька молчит: очевидно, он еще не пришел в себя от прилива чувств, вызванного появлением Дуси.

— Не съедим твою гитару, не беспокойся. (Вовка.)

— А может, съедите, кто вас знает.

Вступает в бой Витька.

— Скажи уж, жалко гитары, — произносит он с подчеркнуто презрительной интонацией, которая соответствовала бы, например, такому тексту: «С недостойными личностями, которым жалко гитары, у нас не может быть ничего общего».

Однако Дуся не возмущается. Очевидно, она понимает, что в этой уничтожающей фразе зашифрованы эмоции, прямо противоположные тем, которые она непосредственно выражает. Дуся отвечает Витьке иначе, чем другим, — менее бойко и более пространно:

— Ну прямо! Ничего мне не жалко, а в тот раз взяли гитару, а сами напились пьяные, и с хулиганами подрались, и струну оборвали, вот вам и давай…

Решить вопрос о гитаре ни та, ни другая сторона не торопится. Вовка придает разговору такой оборот:

— Сказала, пьяные. По двести на брата тяпнули для приличия…

— Довольно уж воображать-то, сами от двести грамм с копыток повалитесь.

— А ты поднеси, посмотрим. (Пашка.)

— Чтой-то мне вам подносить, больно вы мне нужны…

И далее в этом духе.

Иногда в ходе собеседования рассказывается эпизод вроде следующего:

— Эх, вчера на футболе один мужик давал, вот давал! На поле выбег и пошел металлургов (то есть игроков спортивного общества «Металлург», нашего извечного соперника) за ноги хватать. Мильтон за ним, а он как чесанет по беговой дорожке! «Засекай, кричит, время, ГТО сдаю!»

Так продолжается до самого темна. Бывает, они получают гитару и тогда отправляются с нею бродить по улицам нашего промышленного захолустья, распевая под Пашкин аккомпанемент что-нибудь вроде: