Княжна Голицына – принцесса моды - [43]
Одну за другой я начала одевать многих из этих прекраснейших женщин, с которыми знакомилась на обедах, на светских вечерах. Например, Франко Кристальди[90] только что открыл Клаудию Кардинале. Она приехала в Рим в 1957 году, выиграв конкурс красоты. Франко привел актрису ко мне в ателье и попросил приготовить для нее все, от шорт до вечерних платьев, поскольку они должны были отправиться в Венецию на кинофестиваль. Вообще-то в те годы одеждой для женщин, если вспомнить, часто занимались мужчины. Тот же Антониони привел ко мне в ателье Монику Витти.
Клаудио Кардинале в костюме от Голицыной в фильме «Розовая пантера» (1963)
Другой моей клиенткой была Ира Фюрстенберг[91], с которой я была знакома, когда она еще была маленькой. Она очень рано вышла замуж. Тогда она была весьма худощавой и очень симпатичной, всегда веселой и в хорошем настроении. Мы виделись в Венеции, где я каждое лето проводила отпуск. Ее брат Эгон уже тогда очень интересовался модой. Обычно я приезжала в Венецию прямо из Парижа, и он робко спрашивал: «Могу я заглянуть в твои шкафы?» А потом, перекладывая платья, восклицал: «Какое чудо!»
Восхитительной женщиной была и Одри Хепберн, после развода с Мелом Феррером она вышла замуж за нашего друга Андреа Дотти. Я следила за ее первыми шагами в кино, когда снимали фильм «Моя прекрасная леди». Она была очень трогательной, сдержанной, романтичной. Иногда складывалось впечатление, что она как бы не от мира сего, живет, движимая только любовью к природе, цветам и растениям. Но на экране она была восхитительной: утонченной, милой, простой. В ней не было ничего искусственного. От Андреа у нее был сын, позже они разошлись. Одри затем встретила другого мужчину, американца, который был предан ей до самой ее смерти.
Наконец, двери Палаццо Питти распахнулись передо мной. Я представила там первую коллекцию 18 января 1959 г. И это был настоящий успех. Модели, оформленные вместе с Федерико Форке, пресса оценила как органичные, связанные между собой, они отвечали линии, стилю, краскам, заключенному в них мотиву, они не были сиюминутными, были персональными и, одним словом, создавали «линию Голицыной».
На летних вернисажах стилисты представляют обычно коллекции на осень и зиму. Представил свои коллекции и очень юный Валентино, выставив множество рединготов и жакетов, едва достающих до бедер. Он же заявил, что женщина образца 1960 года, чтобы идти в ногу с модой, должна возвратиться к 1930 году с некоторыми поправками: его женщина должна носить стилизованную одежду, быть очень хрупкой, тонкой, почти эфирной. В тот год ушла в небытие линия империи. На вернисажах не было ни одной модели с короткой талией, бедра подчеркивались, юбки остались короткими, цвета тяготели к теплым и нежным тонам. Меня сочли специалистом сезона по созданию оптических иллюзий. Сильвана Бернаскони писала: «Платья на поверку оказываются пальто и наоборот. Исключительно оригинальна модель, в которой жакет сзади удлиняется как юбка на юбке. В одеждах употребляются двойные юбки, сукна, накидки». Я представила рукава-крылья, они начинались от пояса и придавали дополнительное разнообразие линии спины.
Аристотель (Ари) Онасис
Мария Калласе
…Я присутствовала на первой встрече между Каллас и Онассисом. Она была очень застенчивой и сдержанной женщиной, абсолютно не той, которой она стала потом. Второй раз Онассис и Каллас встретились в Париже 19 декабря 1958 г. на благотворительном концерте, доходы от которого поступили Почетному легиону. Очень дорогие билеты были закуплены представителями высшего парижского общества, среди которых не могли не присутствовать супруги Онассис. Перед концертом Аристотель направил Марии, в ту пору ей было 35 лет, три букета красных роз: в первый букет была вложена карточка с его именем и фамилией, во второй – только с именем, а третий был послан анонимно. Они доставлялись певице с интервалом в несколько часов. В 1959 году Аристотель вновь увидел Марию на празднике у графини Кастельбарко в Венеции и обещал прибыть в Лондон, чтобы аплодировать ее выступлению в «Медее» в Ковент-Гардене. Он пошел и далее: 18 июня организовал в ее честь большой вечер в отеле «Дорчестер», на который были приглашены такие знаменитости, как Рандольф Черчилль, Марго Фонтейн, Сесиль Битон и Джон Профьюмо.
По всеобщему признанию, это был самый роскошный прием, который когда-либо был организован в честь Марии Каллас. По окончании праздника Онассис вновь пригласил супругов Менегини совершить круиз на «Кристине». Баттиста не умел плавать, он не говорил на иностранных языках, страдал от морской болезни: для него такое предприятие казалось наваждением, и он выдвигал различные причины, чтобы отказаться. Но Мария была полна решимости согласиться и сумела убедить мужа. За короткое время Бики подготовила для Марии полный гардероб, соответствующий случаю: 20 предметов всех видов одежды, брюк и купального белья. 22 июля Мария и Баттиста отплыли на «Кристине» вместе с сэром Уинстоном и леди Черчилль, их дочерью Дианой, Умберто Аньелли и его женой и другими гостями. Именно во время этой поездки Мария поняла, что влюблена в Ари, и призналась в этом мужу. В следующем месяце Онассис позвонил мне: «Стоит ли тебе оставаться все лето на Капри? Приезжай с Сильвио в Монте-Карло, а затем мы совершим круиз в Венецию». Мне это казалось совсем ненужным, но Сильвио захотел поехать. Прибыв в Монте-Карло, все мы приняли участие в празднике. На следующий день, когда мы должны были отплыть, Ари сказал мне: «Я не еду с вами, так как у меня есть дела и я не могу их оставить, но я догоню вас скоро на вертолете».
