Княжна Голицына – принцесса моды - [44]

Началось плавание, но Аристотель не появлялся. Каждый день он звонил, чтобы заверить, что скоро вылетает, но и в момент прибытия в Венецию он так и не нагнал нас. Бросив якорь у Сан-Марко, где были пришвартованы многие яхты наших друзей, мы, женщины, сошли на землю, чтобы посетить парикмахерские. К счастью, Тина, жена Ари, решила остаться на «Кристине» и ждать там мужа, который позвонил перед этим, оповестив, что скоро прибудет. Сойдя на берег, мы сразу же увидели крупные газетные снимки Марии Каллас в объятиях Онассиса. Мы решили ничего не говорить Тине и спокойно провести вечер, тем более что на следующий день нам предстояло расстаться: у меня были дела в Милане, а Франческо Альдобрандини с женой отправлялись в гости к Вольпи. На борту был и Ринальдо Эррера, наш друг из Венесуэлы, который ухаживал за Тиной и, возможно, смог бы ее отвлечь. На борту соседней яхты находилась знаменитая журналистка Эльза Максвелл, она открыла газету со статьей о Каллас и Онассисе и громко вслух зачитала ее всем окружающим.

3 сентября Мария и Аристотель были застигнуты во время ужина при свечах в ресторане «Рандеву» в Милане. Их сфотографировали в три часа утра, когда они направлялись в отель «Принчипе ди Савойя». Два дня спустя Мария подтвердила в печати свой окончательный разрыв с мужем. Когда, наконец, Аристотель прибыл, мы окружили его у трапа. Я была рассержена тем, что, убедив меня покинуть Капри, чтобы провести неделю вместе, он испарился. Кроме того, я указала ему на историю с Каллас, а он в ответ всячески пытался преуменьшить значение всей этой шумихи. Франческо Альдобрандини упрекнул его в том, что он некрасиво поступил, оставив нас со своей женой, которая ничего не знала, в то время как сам прохлаждался со знаменитой певицей. Вместо того чтобы почувствовать вину, Ари рассказал нам, что, когда мы отплывали из Монте-Карло, он стоял на балконе как раз вместе с Каллас. Я сказала, что никогда не прощу ему того, что он сделал. Я была очень резка и напомнила, что у него двое сыновей и что люди над ним смеются.

Чтобы смягчить атмосферу, все начали пить, и Ари, возбужденный и явно немного не в себе, предложил поехать с ним и Марией в круиз по Греции. Довольно сухо спросила я, не сошел ли он с ума, но потом успокоилась и отказалась под предлогом, что на следующий день вылетаю самолетом в Милан. Он повторил свою просьбу Сильвио и Франческо, но оба ответили решительным «нет».

В конце сентября меня позвали в Бостон для вручения своего рода «Оскара» за моду – премии «Филинз», международной премии, которую каждый год присуждает самый старинный магазин одежды в США итальянской, французской или американской фирме. До того времени эта премия присуждалась только трем модельерам мирового класса-французам Кристиану Диору и Пьеру Кардену и итальянцу Капуччи. Вместе со мной получили премии Нина Риччи из Франции и Полин Трижер из США. «За двести дней она стала королевой», – гласил заголовок статьи обо мне в журнале «Дженте». «Американцы венчают одну из самых сенсационных женских карьер в области высокой моды. Русская княгиня достигла вершины среди волшебников ножниц менее чем через шесть месяцев после своего дебюта».

Когда объявили о присуждении премии, я была оглушена и почти не верила этому. У меня было много клиентов в США: Тина Онассис, Энн Форд, Мерль Оберон и многие другие. Премия принесла мне огромную массу заказов. Среди многих я решила принять заказ от директора Эн-Би-Си, крупнейшей телестанции Америки, который просил меня приготовить три костюма для Дины Шор: певица должна была появиться в них на своем шоу перед 20 миллионами зрителей. Я подготовила заказ и, когда прибыла в Бостон за премией, лично вручила его Шор.

* * *

1960 год в области моды открылся включением двух итальянок в число самых элегантных женщин мира. Вердикт вынесла группа экспертов, состоящая из директоров крупных журналов, критиков, портных, которая ежегодно собирается в Нью-Йорке. Двумя итальянскими синьорами, которые в том году привлекли внимание жюри, были Марелла Аньелли, жена вице-президента ФИАТ, и графиня Консуэло Креспи. Критики высокой моды разделили круг своих интересов на три разные категории: первая касалась «самых элегантных синьор года”, вторая – своего рода «академии постоянных членов высокой моды”, третья относилась к отдельным личностям мира моды – журналистам, портнихам и художникам, которые «одеваются лучше всех».

В 1960 году были отмечены как «самые элегантные женщины мира» десять синьор высшего света. Среди них уже упомянутая Марелла Аньелли вместе с принцессой Грейс из Монако и актрисы Одри Хепберн и Мерль Оберон. А Консуэло Креспи, которая в 1959 году входила в число «десяти», на этот раз вошла в число «постоянных членов» Олимпа высокой моды. Для третьей категории, состоящей из «экспертов моды», которые одевали женщин наиболее элегантно, были избраны Коко Шанель, Симонетта Фабиани и… княгиня Ирина Голицына. Таким образом, я была премирована дважды: сама по себе и косвенно за женщин, которых я одевала.

Майкл Джилеспи, директор «Харви Николс», крупного магазина Лондона, уже заключил со мной контракт на одежду для коктейлей и вечерние платья, те, что я представила клиентам. Он, однако, попросил у меня что-нибудь такое, что можно было бы продать через бутики, на эту мысль его натолкнули костюмы, которые я носила сама. Я уклончиво отвечала, что эти вещи делаю только для себя. Но уступив настойчивости, пригласила его в наш дом и показала свой гардероб. Джилеспи пришел в восторг от костюмов, которым было суждено стать известными под именем пижам-палаццо.