Княжна Голицына – принцесса моды - [42]

«Креолка» – самая красивая яхта, которую я когда-либо видела. Ниархос был отличным моряком, а его корабль-спортивным, несмотря на то, что был полон предметов искусства, ценных картин и потрясающих икон. Помню плавание вокруг Португалии и до Монте-Карло. Капитан не хотел проходить через Гибралтар из-за тумана и решил ждать следующего утра. Тогда Ставрос стал сам у руля и спокойно преодолел все трудности. Помню, что всем, кто был на яхте, было плохо, кроме меня и Сильвио, поскольку мы оба никогда не страдали морской болезнью.

Впервые мы провели летний отпуск вместе со Ставросом на следующий год, когда он прибыл к нам на Капри, возвращаясь с Лазурного берега. На его яхте находилась Мария-Пия Савойская с мужем, семьи Брандолини, Расселов и другие друзья. Они бросили якорь в заливе Марина-Пиккола, который был лучше укрыт от ветра, и позвали нас. Как только компания сошла на берег, мы пригласили их совершить туристическую поездку по острову. А вечером устроили в их честь большой праздник в «Канцоне дель маре».

Тем же вечером я познакомилась с Федерико Форке[86]. Этот молодой неаполитанец из старинной французской семьи в 1955 году познакомился на Искии с Баленсиагой, который пригласил его на два года работать к себе в Париж. Возвратившись в Италию, Форке некоторое время готовил коллекции для Фабиани. Он был очень дружен с принцем Энрико Д’Ассия и Марией Аньелли. Именно Форке настаивал, чтобы я включилась в создание высокой моды Италии.

Он без конца спрашивал, почему я не хочу показать модели, созданные мною, почему бы их не представить во Флоренции и т. п. Итак, из-за его настойчивости, да и я сама понимала, что в Париже выбор уже не тот– к тому времени исчезло несколько домов высокой моды, а также потому, что французские модели, измененные по моему вкусу, становились более удачными, я решила попробовать.

Так, вместо того, чтобы «импортировать» модели из Франции, я начала создавать их сама. Идеи рождались не только благодаря неустанному любопытству, но и благодаря тому, что для удовлетворения такого любопытства я располагала временем и возможностями.

Первую свою коллекцию одежды я представила в мастерской на улице Венето. У меня не было контактов с иностранными журналистами, кроме Беттины Баллард. С ней мы познакомились, когда она работала в Красном Кресте во времена освобождения Рима. Затем мы встречались во время моих поездок в Париж. Там она работала для журнала «Вог». Она обещала провести несколько дней у меня в качестве гостьи во время посещения Рима. В последний момент она предупредила меня телеграммой о том, что не приедет: у нее обнаружили опухоль. Ее заменила журналистка Кэрри Доновен. После вернисажа Доновен поспешила в отель «Эксельсиор», чтобы отправить телекс, ее статья в «Нью-Йорк тайме» вышла подзаголовком: «Родилась звезда».

Перед вернисажем Беттина Баллард позвонила мне, чтобы пожелать удачи и сказать (зная мой характер), что у меня будет большой успех, но что я должна приготовиться к большим битвам. Она советовала тщательно все обдумать, поскольку дорога, которую я выбирала, не обещала легкой жизни. В мире моды, добавила она, все держат ружья, нацеленные друг против друга.

Словом, впервые я не поехала в Париж покупать модели. Некоторые клиенты и самые близкие друзья сказали мне, что неразумно представлять коллекцию без парижского влияния. Но нам повезло, и мы имели большой успех у многих покупателей и частной клиентуры. В течение десяти лет я ограничивалась тем, что создавала одежду по моделям, предварительно купленным у больших парижских портных: Диора, Фата, Живанши. Я придерживалась этой системы, пока в результате смерти Диора и Фата, да и по другим причинам, во французской моде заметно меньше стало оригинальных идей. Очевидный кризис во французских домах моды побудил меня начать самостоятельно создавать модели.

По случаю моего вернисажа в зале присутствовала Консуэло Креспи, считавшаяся самой элегантной женщиной 1958 года. Она была в черном платье, на ней было 12 нитей камней гранатового цвета и шапочка из норки. Присутствовала также Энн Форд, которая заказала для себя 20 костюмов и одно платье для первого бала своей дочери Шарлотты. Ирене Брин[87] писала о Форд: «Она вошла в круг Голицыной, как входят в секту, решительно и безвозвратно, по крайней мере, на ближайшие три месяца. Теперь она будет одеваться у Голицыной, будет двигаться как Голицына, будет думать как Голицына. Кто бы ее ни встретил у Парфенона или при королевском дворе Великобритании, признает в ней Голицыну».

После выской оценки, которую коллекция получила в печати, поступили предложения о первых контрактах из Великобритании на костюмы для коктейлей и на вечерние платья, первые соглашения с американскими заказчиками. Во Флоренции требовали моего присутствия любой ценой, покупатели просили Джорджини, чтобы он настоял на моем участии в вернисаже в Палаццо Питти. Я получила приглашения и из Соединенных Штатов.

Друзья представляли мне своих друзей, особенно деятелей кино, таких как продюсер Дэвид Селзник[88], он проявлял ко мне большую симпатию. В ту пору он был женат на Дженнифер Джоунс