Князь Александр Сергеевич Меншиков. 1853–1869 - [71]

Вскоре по приезде в Николаев, кн. Меншиков получил следующий Высочайший рескрипт, от 3-го марта:

«Князь Александр Сергеевич! Во всё продолжение долговременного управления вашего морскою частью, неусыпными вашими трудами вы постоянно заслуживали одобрение и благодарность в Бозе почившего государя императора и Мне вполне известно, как он высоко ценил вас. Ныне, при увольнении вас, согласно желанию вашему, по расстроенному здоровью, от многотрудных лежавших на вас обязанностей, Я вспоминаю с благодарностью, сколь часто незабвенный родитель мой бывал радостен при виде своего флота и признателен вам, как главному своему помощнику при трудах на пользу флота. Выражая вам мою искреннюю признательность за постоянные старания ваши облегчать труды и в точности исполнять предначертания в Бозе почившего государя императора, Я желаю душевно, чтобы необходимый отдых поправил здоровье ваше и чтобы своими познаниями и опытностью вы приносили отечеству ту пользу, которую оно вправе ожидать от сановника, бывшего в продолжение четверти века в главе одного из важнейших управлений и снискавшего доверие блаженной памяти императора Николая.

Пребываю к вам навсегда благосклонным —

Александр».

XXII

В это время в Николаеве строилась в защиту от неприятеля оборонительная стена, между Бугом и Ингулом. Князь, лишь только оправился силами, стал посещать постройку, не оставляя строителей своими советами. Осматривал адмиралтейские работы всегда в сопровождении Метлина, заботившегося о снабжении всем необходимым для обороны Севастополя. Принимал и знакомился с начальниками частей войск, проходивших чрез Николаев, и снабжал их наставлениями. Навещал и учебные заведения.

Тихо и однообразно князь проводил время в Николаеве: изредка бывал у Берха, или у коменданта Павла Карловича Мердера; верхом выезжал не часто; по вечерам рассказывал мне эпизоды из минувших войн, в которых участвовал.

Наступила шестая неделя Великого поста (Пасха была ранняя: 27-го марта) и князь, намереваясь говеть, пригласил исполнить с ним вместе христианский долг тех из числа близких к нему лиц, которые случились тогда при нём в Николаеве. Вообще Александр Сергеевич говел аккуратно каждый год; последнее же время жизни, чувствуя ослабление физических сил, говел в год и по два раза. Духовником его, в течение около тридцати лет, в Петербурге был всё один и тот же отец Александр, протоиерей церкви при арестантских ротах морского ведомства, что в Новой Голландии. В Севастополе же и в Николаеве священники были из флотских экипажей: они так же, как это делалось обыкновенно и в Петербурге, служили корабельную обедницу[29] и всенощную у князя на дому. Причащался он всегда за ранней обедней.

Странно, что к числу неосновательных и незаслуженных обвинений, которыми недоброжелатели князя Меншикова пытались его очернить, присоединилось нарекание, будто он не почитает церковных обрядов. Это совершенно несправедливо: князь, чуждый ханжества, был религиозен, как следует быть человеку образованному, и хорошо знал все догматы православия. Для своей библиотеки он собрал громадный отдел духовных сочинений и был знаком с содержанием этих книг. Беседы его с санкт-петербургским митрополитом, высокопреосвященнейшим Никанором, были необыкновенно интересны и поучительны. Я не раз имел счастье присутствовать при них, когда митрополит обедывал у князя. Не менее удивительно, что и в высших слоях общества очень мало была знакома нравственная сторона князя Александра Сергеевича; что и там его почитали безбожником. Однажды был такого рода случай. Лет через пять после крымской кампании, мне пришлось быть на крестинах, где воспреемником был гр. П-ский, обряд же совершал вышеупомянутый отец Александр. В разговоре с крестным отцом, он сказал, что вот уже около 30-ти лет как он духовник князя Меншикова.

— Как? — воскликнул гр. П., — у князя Меншикова есть духовник? Первый раз слышу! Да разве он в Бога верует?

Священник так и остолбенел от этих слов.

— Помилуйте, ваше сиятельство, — воскликнул он, — отчего же вы так полагаете, что князь в Бога не верует? Он, правда, шутит иногда над нашим братом, попом, только уж над таким, который того и заслуживает; но самой религии князь никогда не касается. Да вот, я, — продолжал отец Александр, — в 30 лет только раз и слышал от него шутку, да и то было давно, в первые годы как он избрал меня в свои духовники. Вынес он тогда показать мне огромный походный крест прадеда своего Александра Даниловича: крест этот водружали в землю подле ставки сподвижника Петра Великого; крест железный и очень тяжелый, так что князь Александр Сергеевич едва мог удержать его в обеих руках. Я, рассматривая, дивился его исторической редкости, а его светлость и скажи:

— Не правда ли, батюшка, этим крестом можно благословить!

— Вот только один раз, во все тридцать лет, я и слышал от него вольное слово, — заключил священник, — и не знаю, право не знаю, почему сложилось о князе такое дурное мнение? Говеет он каждый год; в храм ходит; только не любит, чтобы на него обращали внимание и для этого всегда становится сзади всех, у стеночки, по левую сторону входа.