Книга пророка Амоса. Введение и комментарий - [98]
…в притолоку над воротами… Слов «над воротами» в тексте нет, а есть только הכפתור, капитель (колонны) – слово, переведенное в Синодальном переводе как притолока, а архим. Макарием (Глухаревым) как вершина столбов. У Юнгерова – «косяк, перекладина, связь и т. п.»[827].
LXX: ίλαστήριον, очистилище. Юнгеров считает, что LXX приняли כפתור за כפרח («умилостивление», «крышка ковчега»)[828]. Это слово в LXX всегда переводится через ίλαστήριον (см. Исх. 25:17 и др.). Однако «другие переводчики, – отмечает Юнгеров, – имели нынешнее еврейское чтение, но перевели по догадке и контексту: “здание” (Акила), “украшение” (Симмах и Феодотион), “крюк”, “перекладина”, “свод” (Иероним)»[829]. Таким образом, не только Таргум, но и LXX обращаются к разрушению Иерусалимского храма вавилонянами в 586 г. до н. э[830].
…косяки… הספים. Термин סף (мн.: ספים) имеет несколько значений: «таз» (напр., 3 Цар. 7:50)[831]; «порог» (напр., Суд. 19:27. Есф. 2:21. Соф. 2:14[832]); «косяк» (напр., Исх. 12:22); выдолбленный камень, в котором вращается петля ворот (напр., Ис. 6:4)[833]. Однако здесь, скорее всего, имеются ввиду поперечные перекладины, в архитектуре называемые архитравами. Некоторые современные авторитетные переводы используют именно этот термин при переводе в этом месте слова ספים.
LXX: τά πρόπυλα, притворы, или парадные входы, то, что в архитектуре называется пропилеями. Этому пониманию следует и церковнославянский перевод: преддверия. Vulgata: superlimina-ria. Архим. Макарий (Глухарев) перевел: пороги.
Итак, о чем же именно идет речь? За резюме обратимся к Павлу Юнгерову: «Какое же значение придать этому слову? Кажется, самое близкое к контексту значение: верхний косяк, потому что порог уронить нельзя, о чаше речи нет и не может быть, о преддвериях или галереях и портиках, которых так много было в Иродовом храме (и которые, может быть, LXX предположили в Соломоновом храме), также едва ли может быть речь, потому что притвор у Соломонова храма называется словом אולם и он не имел в себе жертвенника, народ в нем во время богослужения не находился и урон его был бы безвреден и во всяком случае существенного значения не имел. Здесь, нам думается, разумеются вообще связи, перекладины, столбы, балки и т. п. скрепы всего храмового здания, а не только отдельной его части. Господь, таким образом, повелевает обрушить все здание храма и погребсти под его развалинами израильтян». Из цитаты видно, что для Юнгерова речь однозначно идет об Иерусалимском храме[834]. Вопрос о том, что делают израильтяне в Иерусалимском храме, который будет разрушен лишь спустя 135 лет после гибели Северного царства, Юнгеров не рассматривает.
Таргум в этом месте вообще не имеет ничего общего с МТ: Если народ дома Израилева не обратится к Торе, то погаснет светильник (מנרחא). Будет убит царь Иосия и будет разрушен храм, и будут разбиты притворы храма, и сосуды святилища пойдут в плен. Никакого повеления ударить в капитель, вместо этого – пророчество об убийстве иудейского царя-реформатора Иосии и о разрушении Иерусалимского храма. Видимо, для иудеев позднеримской эпохи, рассеянных по миру, такое «агадическое» объяснение было актуальней, чем ближайший к тексту книги Амоса исторический смысл. Таргум интерпретирует МТ, настаивая на возможности покаяния, традиционно понимаемого Таргумами Пророков как «возвращение к Торе»[835]. Бедствия народа рассматриваются как следствие отказа возвратиться к Торе. Примечательно упоминание храмовой меноры, часто связанной в иудейской традиции с эсхатологической и мессианской надеждой. То же можно сказать о упоминании здесь смерти царя Иосии (ср.: 4 Цар. 23:29), тотальном разрушении храма. Карбоне и Рицци объясняют эту актуализацию так: «Ситуация разрушения храмовых притворов – типичная агадическая тема для изображения современного бедственного состояния иудаизма, как и тема священных сосудов, относимых в плен язычниками и ими профанируемых… Такой язык может также быть применим к исторической типологии разрушения, произведенного римлянами в 70 г. н. э.»[836].
Итак, святилище, которое, видимо, изображается здесь местом убежища израильтян, спасающихся от захвативших город врагов, станет для многих из них, согласно этому пророчеству, могилой[837]. А тех, кто избежит смерти в святилище, ждет смерть в другом месте, от нее невозможно будет укрыться нигде: ни на земле, ни на небе, ни на дне морском. Бесполезность бегства уже описывалась в 2:14–15, теперь продолжается развитие той же темы. В 9:lb-4 подробно, очень образно и пластично описывается интенсивное желание Бога лишить израильтян жизни и тщетные попытки последних эту жизнь сохранить.
В этих стихах провозглашается божественное всемогущество и всеведение, от которого человеку невозможно укрыться. Весь мир, включая преисподнюю (ср.: Втор. 32:22.1 Цар. 2:6. Ос. 13:14. Пс. 49 [48]: 16 и др.) и глубины моря, не только сотворен Богом, но и подконтролен Ему. Нечто подобное, только совсем в иной тональности – не в минорном, а в мажорном, если так можно сказать, ключе – мы находим в 139 (138) псалме: «Куда пойду от Духа Твоего и от лица Твоего куда убегу? Взойду ли на небо – Ты там; сойду ли в преисподнюю – и там Ты. Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря – и там рука Твоя поведет меня и удержит меня десница Твоя» (Пс. 139[138]:7—10). Если в псалме – восторг и восхищение, то у Амоса – безысходность и безнадежность.
