Книга пророка Амоса. Введение и комментарий - [120]

Возможный выход из этой дилеммы состоит в том, что Священное Писание как единое целое предлагает идеальные пути поведения человека и Божественные реакции. Только на этом уровне Бог ожидает окончательного обращения и стимулирует его посредством очистительного наказания, которое должно было бы быть последним, чтобы человек мог открыться милосердию.

Обозначенные антиномии не разрешаются с помощью такой концепции, которая одни термины исключает, а другие оставляет, но только с помощью такой, которая все их интегрирует. Божественная инициатива и человеческая свобода, очистительное наказание и спасительное вмешательство, окончательное состояние и изменяющие моменты представляются совпадающими в историческом пути и уделе человека. Этот путь не может просто обещать некоего окончательного обращения, на нем есть как светлые моменты, так и долгие темные периоды. И Бог, Который есть Бог людей и их истории, от этой истории не может отказаться.

В ритме изменений поведения людей Он меняет Свои планы. Может быть, Он сторого накажет того, кто способен это выдержать и выйти из наказания как из некоего нового крещения, но удовольствуется и слабым ответом со стороны того, кто, словно преследуемый охотником зверь, прячется и зализывает свои раны, нанесенные собственной жизнью и также, быть может, самонаказанием.

Возможно, именно в этом состоит фундаментальное учение Амоса, Осии, Михея и Софонии: в осознании, что необходимо обратиться к истории народа – для того, чтобы как-то воздействовать на переживаемые события, но еще больше – для того, чтобы не забывать, что человеческая жизнь развивается внутри этой истории и только в ней можно найти Бога. Необходимо уметь прочитывать историю, как это рекомендует Ам. 3:1–8, текст, который можно считать введением в его пророчество об Израиле.

Даже если порой кажется, что хождение Бога с людьми полностью прервано – «Приспел конец народу Моему, Израилю: не буду более прощать ему» (Ам. 8:2); «Раскаяния… не будет у Меня» (Ос. 13:15[957]) – тексты позволяют приметить, что, по самой природе человеческой жизни, имеется все же еще одна возможность.

В этом смысле следует понимать окончания книг Амоса и Осии, Ам. 9:11–15 и Ос. 14:2–9 не как вмешательство некоего благочестивого израильтянина, потрясенного суровостью слов пророка и вставлящего слово утешения, но как чье-то, не обязательно пророческое, мудрое перечитывание того, кто размышляет надо всей историей Израиля. Может быть, он, находясь на большом расстоянии от жестоких событий, возвещенных пророком и уже случившихся, восстанавливает целостное видение истории, которая отрицает некое окончательное состояние, будь то спасение или осуждение.

Как жизнь каждого народа и индивидуума, история Израиля продолжается со всеми его грехами, неисполненными добрыми желаниями, фактами, которые должны интерпретироваться как наказания, и новыми открытиями, к которым ведет сама переживаемая история.

Чтение Амоса может привести к тому же выводу, что и чтение Осии: «Кто мудр, чтобы разуметь это?» (Ос. 14:10). Как объясняет Иеремия, Сам Бог является Тем, Кто устанавливает правосудие, производит суд и дарует благодать (Иер. 9:23–24).

5. Израиль и народы

Одна из частных тем, развиваемых Амосом с большей органичностью и глубиной, чем другими пророками, – тема взаимоотношений Израиля с прочими народами. Обращает на себя внимание уже помещение «пророчеств против народов» в столь знаменательном месте, как начало книги. Требуется ответить на вопрос, какова функция этих речей.

Единство структуры пророчеств против народов со структурой пророчеств против Иуды и Израиля заставляет искать объяснение этой риторики a minori ad maius: если другие народы, не связанные тесно с Яхве и не находящиеся в завете с Ним, переживают такие наказания, то наказание, которое ждет избранный Богом народ за его неверность, будет намного тяжелей. Это решение приемлемо при рассмотрении вопроса взаимоотношений Израиля с народами в более широком контексте всей книги.

Ам. 3:1–2 является ключом к пониманию всего пророчества Амоса. Избрание Израиля, осуществленное в его выходе из Египта, лежит грузом на его поведении, его реагировании и его наказании, как это ясно выражает 2-й стих: «Потому и взыщу с вас».

Особый интерес Господа к своему народу будет подчеркнут в Ам. 3:9: призыв к филистимлянам и египтянам быть свидетелями бесчинств и притеснений в Самарии является своего рода педагогикой соперничества и антагонизма. Если уж ваши парадигматические враги – Азот, которому грозит наказание за его преступления (ср.: Ам. 1:6–8), и Египет, упоминаемый прежде всего как место освобождения и происхождения Израиля (Ам. 2:10; 3:1; 9:7) – призываются теперь в свидетели против вас (и, в каком-то смысле, в судьи над вами), то вы должны дать себе отчет, до чего же вы дошли, каково ваше состояние.

В Ам. 6:2 сравнение с Калне, Емафом великим и Гефом филистимским косвенно подтверждает то, что сказано в Ам. 3:1–2: Израиль не должен искать оснований своей безопасности ни в своей территории, которая больше, чем у соседей, ни в экономике, которая «лучше», мощней и организованней, чем в других царствах, ни, наконец, в своих нестабильных отношениях с великими державами мира (Ам. 6:1).