Клетка для сверчка - [40]

— Так вы поможете? — повторила Ольга. — У меня такое чувство, что я вот-вот упаду.

— Лучше бы подождать до утра… — нерешительно предложила Александра.

— Нет, я не усну, пока не буду точно знать, что больше ничего не пропало. Ведь могло пропасть еще что-то, а я расписалась…

— Это моя вина, — в отчаянии проговорила художница. — Я должна была настоять на том, чтобы все проверить, а я почему-то пустила дело на самотек. Понимаете, я доверяла Горбылеву, это аукционист, который привез коробки. Я давно знаю Игоря. Но вот, оказывается, плохо знаю.

— Дядя говорит, что никому нельзя доверять, — заметила Ольга.

— Он прав, — с тяжелым сердцем согласилась Александра. — Давайте поднимемся и начнем проверять. Работы много.

Всю ночь до рассвета лил дождь. В шестом часу утра Ольга, задремавшая на кушетке, встала, отворила железные ставни и открыла оконные створки, чтобы впустить в душный кабинет свежий воздух. Дождь окончился, хотя окрестные сады, смутно различимые в потемках, были наполнены плеском воды. По дорожкам текли ручьи, с первой, едва развернувшейся листвы дробно падали капли. Горько и пряно пахло лопающимися почками, прошлогодней перепревшей листвой. Небо на востоке, уже очистившемся от туч, заметно светлело.

Александра поставила в шкаф последнюю коробку, закрыла дверцы на ключ и тоже подошла к окну. Глаза горели, голова казалась пустой. Спать ей не хотелось, нервы были напряжены до такой степени, что художница не ощущала усталости.

— Мы закончили, — сказала она в затылок Ольге.

Та обернулась, обвела взглядом запертые шкафы, груду коробок с аукционными печатями, клочья упаковочной бумаги на полу.

— Чудес не бывает, да? — хрипло спросила она.

— Не бывает, — подтвердила Александра.

За ночь они вскрыли все коробки, бегло осмотрев содержимое каждой. Все вещи оказались на местах. Пропали только четки со сверчками.

— Через пару часов я позвоню Игорю Горбылеву, — продолжала Александра. — Мы назначим встречу с его начальством. Бумаги вы им, правда, подписали, к самому аукционному дому мы претензий иметь не можем. Как это ни глупо. Но мы можем иметь претензии к конкретным людям. И вот тут им придется объясняться, если они хотят сохранить лицо. Я им пообещаю очень масштабный скандал. Пусть заводят внутреннее расследование. Откажутся — придется обратиться в полицию. Я не знаю, в каком случае вы быстрее получите четки. Или компенсацию…

Ольга молча слушала, и Александра была не уверена, что хозяйка коллекции ее понимает. У девушки был совершенно отсутствующий вид. А у самой Александры все время звучал в ушах голос Полтавского: «Еще же есть вы!»

— Мне кажется, необходимо сообщить вашему дяде, что четки пропали, — не дождавшись ответа, добавила Александра. — Немедленно. Мне бы хотелось, чтобы он вмешался. Его голос может иметь больший вес, чем мой.

Ольга медленно подняла покрасневшие от бессонной ночи веки:

— Почему вы так думаете?

— Ну, он авторитетный коллекционер, — смешалась Александра. — А я всего лишь реставратор и посредник. Изредка — эксперт, но точно не в вашем вопросе. И еще нужно обратиться в страховую компанию. Да, первым делом к страховщикам, послушать, что они скажут…

Где-то неподалеку неожиданно закричал петух, громко, задиристо и хрипло. Александра изумленно подняла брови, Ольга впервые за всю ночь улыбнулась:

— Это один чудак рядом живет, полковник в отставке. Пограничник. Ему бы овчарку держать, логично? А он купил на рынке петуха и везде с ним ходит. Даже в лес по грибы. По-моему, у него не все дома.

И резко, по обыкновению, меняя тему, закончила:

— Давайте немного поспим. Я уже не понимаю, на каком я свете.

Александра охотно согласилась. Она падала от усталости и прямо в одежде повалилась на постель в комнате Штромма, где ей уже пришлось однажды переночевать. Ольга задержалась на миг в дверях и задумчиво произнесла:

— А вдруг мы проснемся через несколько часов, и окажется, что все было сном? И аукцион, и пустая коробка. Все эти чудовищные люди… И вся моя жизнь.

Последние слова Ольга произнесла так тихо, что художница была не уверена, расслышала ли она правильно. Ее голова коснулась подушки и сразу отяжелела. Скрипнула закрываемая дверь, но словно очень далеко, на другом конце дома. Александра уснула.

* * *

Когда она открыла глаза, солнце светило прямо ей в лицо. Жаркое, почти летнее, оно заливало небольшую комнату, ослепительно отражаясь от белых стен.

В первый миг Александра не могла понять, где находится, но сразу вспомнив все события прошедших суток, резко села, проводя ладонями по лицу. Настенные часы показывали половину десятого. В доме стояла звенящая тишина.

Художница встала, отыскала второпях сброшенные ботинки, спустилась вниз. На кухне стояла удушливая жара. Угли в печной топке давно прогорели дотла, но огромная печь остывала медленно, продолжая щедро отдавать тепло.

Александра открыла форточку и жадно глотнула свежего воздуха. Больше всего ей хотелось выпить огромную чашку кофе и вернуться в Москву, но сделать то и другое, не потревожив спящую, по всей видимости, Ольгу, было невозможно. Александра не решалась хозяйничать на чужой кухне и уйти, оставив на прощанье записку, было неловко. На столе остались неубранные чашки, пузатый чайник. Художница сполоснула чашку на кухне, налила себе остывшего чаю. Присела к столу, вытянув ноги, наткнулась на что-то. Это была ее сумка, которую она оставила вчера внизу. Порывшись, Александра достала тетради и блокноты из архива Альбины. Она решила уехать через час, и если Ольга не проснется к этому времени, разбудить ее.