Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии - [31]
Шрифт
Интервал
Нежнее любимая мной недотрога.
* * *
Сверкает, как жемчуг, улыбка желанной — и схожа
С бамбуком ее золотистая кожа.
* * *
Смущаются лилии, перед желанной склонясь:
«Глаза у нее затмевают и нас».
* * *
Любимая носит цветы с неотрезанным стеблем,
И стан ее ношей цветочной колеблем.
* * *
Не в силах желанной моей отличить от луны,
Растерянно звезды глядят с вышины.
* * *
Ущербный твой лик, о луна, испещряют щербины,
Но нет у желанной моей ни морщины.
* * *
Лебяжьего пуха нежнее любимой стопы.
Для них и цветы аниччама — шипы.
Терзания разлуки
* * *
С любовным недугом я тщетно пытаюсь бороться:
От черпанья только полнее колодцы.
* * *
Ни скрыть не могу, ни открыть не могу свой недуг
Виновнику неиссякающих мук.
* * *
На жизни моей, как две тяжести на коромысле,
Любовный недуг и стыдливость повисли.
* * *
Бескрайнее море — любовь предо мной разлита,
Но нет у меня ни ладьи, ни плота.
* * *
Жестокий и в дружбе, что сделает с вражьей ордою
Воитель, пылающий лютой враждою?
* * *
Любимый из глаз не уходит. И веки сомкнуть
Боюсь я: о, как бы его не спугнуть?
Ревность
* * *
«Люблю больше всех!» — я однажды воскликнул… Мрачна,
«Кого это — всех?» — вопросила она.
* * *
Поклялся: «Люблю до кончины!» Она мне: «Изменник!
Кого ж ты полюбишь в грядущих рожденьях?»
* * *
«Я думал сейчас о тебе!» — говорю я. «Вот диво!
А раньше о ком?» — проворчала строптиво.
* * *
Чихнул я, она разрыдалась, а в голосе злоба:
«Должно быть, тебя вспоминает зазноба?»
* * *
Чиханье сдержал я, она — не добрее ничуть:
«Ты, видно, задумал меня обмануть?»
* * *
Пытался утешить ее — только повод для спора.
«Ты всех утешаешь, — твердит, — без разбора».
* * *
Взглянул на нее — вновь обида и слезы рекой:
«Меня ты сравнил, признавайся, с другой».
Поэты-шиваиты[316]
Тирунъяна Самбандар[317]
* * *
* * *
Ужели ты обитель Шивы,
Арурский[321] храм, не посетил еще?
С цветами, сердцем просветленный,
спеши к Отцу, в его святилище.
Неси весь пыл своих хвалений
ему, Истоку Добродетели.
Избавиться от возрождений —
есть благо высшее на свете ли?
Едва в ярчайших переливах
сверкнет Арурская Жемчужина,
Тебе овеет душу радость,
и будет боль обезоружена.
Тирунавуккарасу Свами (Аппар)[322]
* * *
Как я спасу свой бренный остов?
Мне ярость раздирает грудь.
Смогу ли я, черпак дырявый,
хоть каплю блага зачерпнуть?
Лягушка я в змеиной пасти.
Закрыт к освобожденью путь.
О повелитель Оттрийура[323]!
Моей опорой верной будь!
Душа моя — груженный гневом
до полузатопленья плот.
Весло — рассудок. Вожделенье —
скала среди бурлящих вод.
Кто, средоточье милосердья,
меня от гибели спасет?
О повелитель Оттрийура!
Ты мой единственный оплот!
* * *
Отрадно ви́ны чистое звучанье,
отраден свет луны,
И южный ветерок, и ожиданье
расцвета в дни весны,
И над прудом пчелиное жужжанье,
и сладостные сны,—
Отрадней тень от ног Отца — да будем
мы ей осенены!
* * *
Напрасно в священном потоке свершать омовенье,
На мыс Кумари́[324] отправляться — излишнее рвенье.
Лишь тот обретет от страданий земных избавленье,
Кто славит Всевышнего — имя его и веленье.
Пустое занятие — веды бубнить тихогласно
И слушать, как шастры читают, — поверьте, напрасно.
Лишь тот обретет избавленье, чье сердце согласно
С Всевышним, — о нем помышляет вседневно, всечасно.
Напрасно подвижничество и обитель лесная,
Напрасно глазенье на небо, еда немясная.
Спасется лишь тот, кто не знает покоя, взывая
К Всемудрому, только его одного признавая.
Сундарамурти Свами[325]
* * *
Жизнь — майя[326]. Все мы станем прахом —
таков закон судьбы великий.
При виде моря возрождений
мы все трепещем, горемыки.
Маникка Васахар[330]
* * *
Он — веда, Он — и приношенье.
Победа Он и пораженье.
Он — истина и ложь, всё Он:
И свет и тьма, и явь и сон.
Он — счастье, Он же — и несчастье.
Он — целое, и Он — двучастье.
Он — избавитель от земных
Мучений и повинник их.
Мы для него, светлеют думы,
Готовим порошок куркумы.[331]
* * *
Натянут лук, трепещет тетива.[332]
Три крепости побеждены, едва
Начался бой, — и торжествует Шива.
Лети, унди![333]
Не две, не три — всего одна стрела,
И спалены три крепости дотла.
Нам бог явил пылающее диво.
Лети, унди!
Он сделал шаг — и под его пятой
Обломки колесницы боевой.
Покаран враг, глумившийся спесиво!
Лети, унди!
* * *
Без страха малейшего вижу
змеи ядовитой извивы,
Без страха малейшего вижу
людей, что коварны и лживы,
И только слепцы-инобожцы,
не чтущие грозного Шивы,
Владыки Тиллейского[334] храма
внушают мне страх справедливый.
Без страха малейшего вижу
на солнце меча переливы,
И робостью душу не полнит
красавицы взор горделивый,
Но те, кто взирают бесстрастно
на танец косматого Шивы,
Владыки Тиллейского храма,
внушают мне страх справедливый.
Принц Салим, сын императора Акбара, будущий император Джахангир (?). Миниатюра персидского (?) художника при дворе Великого Могола, конец XVI в. (?)
Еще от автора Ли Бо
Рекомендуем почитать
