Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии - [19]

в покои вошла, где до поздней поры сновали слуги без дела,

и с криком: «Да здесь же полно мошкары!» — взмахнула шелковым сари

и, гибкая, жаждя любовной игры, она задула светильник.

⁸¹ Цветной узор со щек ладонями стираешь ты упрямо,

и не медвяный сок, а горечь источают эти губы,

и льется слез поток, и грудь твоя вздымается в рыданье —

как видно, ныне стал не я, а гнев твоим любимым.

⁸⁵ Взирала, испуганно очи подняв и руки сложив смиренно,

держала владыку потом за рукав, колена обняв, молила,

когда же, ни просьбам, ни ласкам не вняв, надменный ее покинул,

она, вдруг желание жить потеряв, с потерей любви смирилась.

⁹⁰ Огонь светильника, бессильная, она задуть пыталась,

бросала лилии, стыдливая, и с бедер пояс падал,

и, всхлипнув тоненько, ладонями глаза закрыла мужу,

а он с улыбкою на гибкую глядел, не отрываясь.

⁹⁷ В единую твердую черную нить сводить я умею брови,

улыбку любви научилась таить и стыть, немея сурово,—

я все подготовила, чтобы сразить супруга притворным гневом,

но строгость сумею ли изобразить, одной лишь судьбе известно.

⁹⁹ Он знает, что тысячи гор и озер легли между ним и милой,

что взор его, будь он хоть трижды остер, ее отыскать не сможет,

но все-таки, — разуму наперекор, — на цыпочки встав упрямо,

он смотрит и смотрит в упор — сквозь простор — туда, где она осталась.

¹⁰¹ Узлы на одежде моей разошлись, когда он к постели склонился,

Скользнул поясок развязавшийся вниз, и бедра мои обнажились.

А после, когда мы сплелись и слились, не помню, что было со мною —

где он, и где я, и куда мы неслись, и чем под конец наслаждались…

¹⁰³ С той, что в небо уставилась очами печальными,

обнимала колени мне с протяжным рыданием —

«Мы с тобою расстанемся!» — твердя в исступлении,—

что в разлуке с ней станется, словами не выразить.

¹⁰⁶ Она не противится, если рывком он платье с нее снимает,

не хмурит бровей, не сжимается в ком от дерзкой и грубой ласки

и словно бы тает, когда он силком ее заключит в объятья,—

вот так она, тешась над мужем тайком, свой гнев выражает тонко.

¹⁰⁷ Цветами алыми, сандаловой осыпавшейся пудрой,

крупицей пурпура и бурыми — от бетеля — следами,

алоэ пятнами и смятыми полотнищами простынь

влюбленной женщины движения показывает ложе.

¹¹⁴ От него не отпрянула с живостью в сторону,

не казнила речами обидными, гневными,

лишь в молчанье смотрела в упор, без игривости,

изучающе — словно на гостя случайного.

¹³³ Если мил тебе гнев, о моя бессердечная,

то тягаться мне нечего с этим возлюбленным,

но отдай мне обратно все ласки бессчетные,

не считая, объятья верни многократные.

¹⁴⁶ Когда ко мне он подойдет, пускай в тот миг мой взор затмится,

пусть жалкий пояс упадет и на груди одежда лопнет,

но все равно — клянусь! — с изменником я говорить не стану;

лишь одного боюсь — что от молчанья разорвется сердце.

¹⁴⁹ Ты — как незрячая, но прячется внимание за этим,

стоишь в безмолвии, но полные подрагивают губы,

ты в созерцании, но ранена ознобом жгучим кожа…

Твой гнев показан мне! Наказанный прощенья просит робко!

¹⁵⁰ Как ночью, когда они наги, близки и в страсти своей бесстыдны,

им любо, смыкая объятий тиски, на ложе блаженства глянуть,—

так утром, при старших, всему вопреки, им, радостноглазым, любо

все вспомнить и глянуть друг другу в зрачки, где пляшут искорки смеха.

Кришна побеждает змея Калию. Иллюстрация к «Бхагавата-пуране». Миниатюра школы Кангра (Северная Индия), ок. 1800 г.

Бхартрихари Из «Трехсот стихотворений» [194]

Перевод Веры Потаповой

Из «Ста стихотворений о мирской мудрости»

* * *

Молчаньем в ученом собранье

Украшен глупец.

Невежеству эту завесу

Придумал Творец.

* * *

От пламени вода, от зноя тень —

Спасенье. Для слона имей стрекало,

Для мула — хворостину. От болезни

Целебная трава нам помогает,

Заклятье — от змеиного укуса.

На всякое зловредство — средство есть!

Зато дурак — из правила изъятье:

Бессильны тут и зелье и заклятье!

* * *

Глуп государь стороны, где пробавляются нищенством

Прославленные мудрецы!

Стройные их песнопенья, с шастрами[195] в лучшем согласье,

Вязью словесной украшены.

Ревностным ученикам следует передавать

Их совершенные знанья.

Эти мужи святомудрые и без богатства достойны

Почестей самых высоких.

Если оценщик худой в камнях драгоценных ошибся

И ни во что их не ставит,

Нужно ль по этой причине порицать драгоценные камни

Или искать в них изъян?

* * *

Цари в своих поступках, вроде шлюх,

Впадают без конца в противоречье,

Мешая с правдой ложь, мягкосердечье —

С насильем, с мотовством — корысти дух

И с щедростью — порою показной —

Погоню за скудеющей казной.

* * *

Ни нагая земля для ночлега,

Ни нега роскошного ложа,

Ни скудость кореньев и трав,

Ни яств и приправ изобилье,

Ни великолепье шелков,

Ни отрепье, прикрывшее тело,

Не заставят с дороги свернуть

Отмеченных твердостью духа,

К благоизбранной цели идущих:

Нипочем им ни горе, ни радость!

* * *

Горшечнику подобно, злобный рок

Мою живую душу смял в комок,

Как глину, и швырнул рукой коварной

На колесо терзаний и тревог,

Крутя его быстрей, чем круг гончарный,

И мне суля превратностей поток.

* * *

Разумный, коль скоро нуждаешься ты в благостыне,

Воздай славословье одной милосердной богине.

Глупца в мудреца превратить, лиходея — в святого,