Китайские мемуары. 1921—1927 - [96]
Помимо земли в аренду сдавался и скот. В^том уезде беднота, как правило, не имела своего скота для обработки полей. Самостоятельные крестьяне имели по одной голове рабочего скота, кулаки — по 5—6 голов, а крупные землевладельцы — целые стада, которые сдавались по головам в аренду. Основным видом рабочего скота был буйвол, недоступный бедному крестьянину из-за слишком дорогой цены (буйвол стоил 80 юаней). Не имея своего буйвола, крестьянин брал его в аренду, за что платил 5 даней риса в год (урожай с одного му земли). Один дань риса стоил здесь от 4 до 7 юаней, в зависимости от времени года. 5 даней риса стоили в среднем 25 юаней. Следовательно, «амортизация» буйвола совершалась примерно в 3—4 года, между тем как продолжительность его жизни 15—20 лет. Вот почему вложение капитала в покупку скота считалось у местных купцов очень прибыльным делом.
Батраки были здесь двоякого рода: годовые и поденные. Годовые получали от 15 до 40 юаней в год, поденные рабочие: мужчины получали от 15 до 40 фэней в день, женщины — от 3 до 10 фэней. Во всех случаях харчи были хозяйские.
В Наньканском уезде крестьянство возделывало рис, бобы, земляные орехи, картофель, овощи, табак, индиго, хлопок и лен. Преобладала, конечно, культура риса. Площадь под продовольственными культурами— рисом и бобами — все время увеличивалась, между тем как посевы технических культур — индиго, хлопка — сокращались. Объяснялось это растущим из года в год ввозом иностранных красок и хлопка и общим обнищанием крестьянства, думавшего только о хлебе насущном. Исключение составлял табак. Площадь под табаком росла, что объяснялось растущим спросом местной табачной промышленности.
Развитие капитализма как иностранного, так и национального уже сказалось и на наньканской деревне. Сократилось число кустарных мастерских, увеличились отхожие промыслы. Вместе с тем развивались и денежные отношения: крестьяне продавали рис, ореховое масло и табак, а покупали на рынке ткани, сельскохозяйственные орудия, посуду и удобрения. Одежда крестьян была тоже покупной.
Все крупные землевладельцы и купцы занимались здесь ростовщичеством. Денежные займы на год давались неохотно. Более распространены были займы на несколько месяцев, причем крестьянин платил 15% в месяц. За годовые займы взималось до 150%. При займах натурой взималось, как правило, 100%. За неплатеж по займу грозил арест или увод дочерей крестьянина к кредитору в качестве заложниц.
В Наньканском уезде собирались следующие официально установленные налоги: земельный, на табак и вино, за убой скота, сампанный (лодочный) налог, гербовые пошлины, налог на содержание полиции, особый налог на содержание школ. Налоги взимались начальником уезда и откупщиками при посредстве деревенских старост и шэныни.
Но это были только официальные налоги. Помимо того крестьян грабили под тем или иным предлогом местные шэньши и милитаристы, которые налагали на крестьян дополнительные поборы вроде «обувного налога», предназначенного на приобретение обуви для солдат.
В результате грабежа крестьянство разорялось распродавало свою землю. Самостоятельный крестьянин превращался в полуарендатора, полуарендатор — в арендатора. В Наньканском уезде ежегодно происходили земельные ярмарки, на которых продавалось значительное количество земли. Скупали землю преимущественно городские купцы.
Политический строй деревни был довольно сложен. Очень сильны были пережитки родовых отношений. В уезде имелись роды численностью до 10 тыс. человек. Во главе рода стоял старейшина, имевший нескольких помощников. До сих пор еще запрещался брак между членами одного и того же рода. Между отдельными родами зачастую происходила борьба на почве главным образом земельных споров.
В каждой деревне имелись жители, принадлежавшие к различным родам. Они объединялась в родовые общины, в группы домов по родовому признаку, во главе которых стоял родовой староста. Это была первичная административная единица в наньканской деревне. Старосты по родовой линии были подчинены старейшине всего рода, а по административной — деревенскому старосте, который назначался волостйыми властями. Во главе волости стояли 3—5 шэньши, назначенные начальником уезда, который в свою очередь назначался провинциальными властями, а фактически державшим в руках провинцию милитаристом. Начальник уезда был одновременно и начальником полиции. В Наньканском уезде имелись 3 полицейских отделения с 50 полицейскими. Помимо полиции в деревнях существовали особые отряды, находившиеся в распоряжении крупных землевладельцев и шэньши. Эти отряды были известны под названием «минь-туань» (здесь они назывались «сянтуань»). Сянтуани были не особенно сильны; каждый отряд имел лишь по одной винтовке, а остальное оружие — холодное.
Различные споры и судебные дела разбирались сперва в родовой инстанции. Если соглашение не было достигнуто, дело переходило к деревенскому старосте, волостным шэньши и, наконец, к начальнику уезда. Суда, как специального учреждения, не было. Административные инстанции являлись одновременно и инстанциями судебными, что открывало еще более широкий простор для злоупотреблений и вымогательств.
Об авторе: 1929 года рождения, наполовину негр, наполовину индеец сиксика (черноногие), Куртис Найт до 8-ми летнего возраста жил в индейской резервации. Очень рано его вдохновила к сочинению песен его мать, она писала не только отличные стихи, но и хорошие песни и музыку. После окончания школы он переехал в Калифорнию, там было несравненно больше возможностей для расширения музыкального кругозора. Затем автобус, проделав путь в три тысячи миль, привёз его в Нью-Йорк, где он встретил одного агента, занимающегося подбором групп для созданных им целой сети клубов на Восточном Побережье.
Вместе с Джанис Вы пройдёте от четырёхдолларовых выступлений в кафешках до пятидесяти тысяч за вечер и миллионных сборов с продаж пластинок. Вместе с Джанис Вы скурите тонны травы, проглотите кубометры спидов и истратите на себя невообразимое количество кислоты и смака, выпьете цистерны Южного Комфорта, текилы и русской водки. Вместе с Джанис Вы сблизитесь со многими звёздами от Кантри Джо и Криса Кристоферсона до безвестных, снятых ею прямо с улицы хорошеньких блондинчиков. Вместе с Джанис узнаете, что значит любить женщин и выдерживать их обожание и привязанность.
За две недели до тридцатилетия Марк Болан погиб в трагической катастрофе. Машина, пассажиром которой был рок–идол, ехала рано утром по одной из узких дорог Южного Лондона, и когда на её пути оказался горбатый железнодорожный мост, она потеряла управление и врезалась в дерево. Он скончался мгновенно. В тот же день национальные газеты поместили новость об этой роковой катастрофе на первых страницах. Мир поп музыки был ошеломлён. Сотни поклонников оплакивали смерть своего идола, едва не превратив его похороны в балаган, и по сей день к месту катастрофы совершаются постоянные паломничества с целью повесить на это дерево наивные, но нежные и искренние послания. Хотя утверждение, что гибель Марка Болана следовала образцам многих его предшественников спорно, тем не менее, обозревателя эфемерного мира рок–н–ролла со всеми его эксцессами и крайностями можно простить за тот вывод, что предпосылкой к звёздности является готовность претендента умереть насильственной смертью до своего тридцатилетия, находясь на вершине своей карьеры.
Часто слышишь, «Если ты помнишь шестидесятые, тебя там не было». И это отчасти правда, так как никогда не было выпито, не скурено книг и не использовано всевозможных ингредиентов больше, чем тогда. Но единственной слабостью Таппи Райта были женщины. Отсюда и ясность его воспоминаний определённо самого невероятного периода во всемирной истории, ядро, которого в британской культуре, думаю, составляло всего каких–нибудь пять сотен человек, и Таппи Райт был в эпицентре этого кратковременного вихря, который изменил мир. Эту книгу будешь читать и перечитывать, часто возвращаясь к уже прочитанному.
Первая часть книги Л.Млечина «Алиби для великой певицы» (из серии книг «Супершпионки XX века») посвящена загадочной судьбе знаменитой русской певицы Надежды Плевицкой. Будучи женой одного из руководителей белогвардейской эмиграции, она успешно работала на советскую разведку.Любовь и шпионаж — главная тема второй части книги. Она повествует о трагической судьбе немецкой женщины, которая ради любимого человека пошла на предательство, была осуждена и до сих пор находится в заключении в ФРГ.
Театральный путь Алексея Владимировича Бородина начинался с роли Ивана-царевича в школьном спектакле в Шанхае. И куда только не заносила его Мельпомена: от Кирова до Рейкьявика! Но главное – РАМТ. Бородин руководит им тридцать семь лет. За это время поменялись общественный строй, герб, флаг, название страны, площади и самого театра. А Российский академический молодежный остается собой, неизменна любовь к нему зрителей всех возрастов, и это личная заслуга автора книги. Жанры под ее обложкой сосуществуют свободно – как под крышей РАМТа.