Китайские мемуары. 1921—1927 - [97]

В деревнях сохранялись остатки круговой поруки. Если преступника не удавалось обнаружить, то отвечали те семьи, члены которых когда-либо совершили подобное преступление.

Таковы были остатки родового быта в наньканской деревне. Они были еще достаточно сильны и поддерживались наличием родовой собственности, концентрировавшейся вокруг родового храма предков, на средства которого не только содержались деревенские школы, но и оказывалась порой поддержка обедневшим членам рода. Однако родовая община уже не была в состоянии противодействовать развивающемуся процессу разорения крестьян.

Во главе рода прежде стоял самый старший из его членов; в наше время золото подточило и этот обычай. Все чаще и чаще главой рода становился самый богатый. Так в руки крупных земельных собственников попала не только родовая собственность, но и родовое управление, авторитет родовых старейшин. Когда в сентябре 1926 г. сюда пришла Национально-революционная армия, был назначен новый начальник уезда, так как старый бежал вместе с суньчуаньфановской армией, на местах же, т. е. в деревнях, остались те же шэньши и деревенские старосты.

Приближение революционных войск вызвало подъем крестьянского движения. Ко времени нашего прихода здесь уже существовали 22 крестьянских союза, объединявшие 2500 семей. Крестьянские союзы организовали свои отряды самообороны — баотуань и начали разоружать отряды сянтуань. Отнятое у сянтуа-ней оружие находилось в комитете гоминьдана, которым руководили коммунисты. Разоружив эти отряды, крестьянские союзы стали свергать старую власть в деревнях и в целом ряде мест захватили ее в свои руки. Взяв же власть, крестьяне выставили новые требования, прежде всего уменьшение арендной платы. Велась также борьба с ростовщиками, с вербовкой в армию деревенских кули. Крестьяне требовали изменения системы брака (в Китае выплачивался большой выкуп за невесту: в городе он доходил до 1000 юаней, в деревнях — до 400. Крестьяне требовали отмены выкупа).

Лозунга конфискации помещичьей земли еще не было. Крестьянство, которое только-только начало подыматься, было еще настолько угнетено, настолько забито, что еще не дошло здесь, да и всюду, где мы проходили, до требования конфискации земли крупных землевладельцев.

25. Экскурс в историю

Мы проходили по деревням, знакомились с крестьянской жизнью, и над многими вещами приходилось задумываться. Вот перед нами гуандунская деревня. Она состоит из двух стоящих друг против друга одноэтажных, крытых черепицей или рисовой соломой до-

Группа крестьян

мов, длиною во всю улицу. Каждый дом под одной крышей, каждый разгорожен на отдельные комнаты, двери которых выходят прямо на улицу. Сразу же возникали вопросы: почему дом под одной крышей? Почему крестьянская семья не живет в отдельном доме, в своей избе? Совершенно очевидно, что под одной крышей жило более широкое объединение, чем семья в привычном для нас смысле слова. И действительно, в длинном доме жили все родичи, целая родовая община.

Купля и продажа земли практиковались уже давно. И все же крестьянин считал землю не своей личной собственностью, а семейной, родовой. Продать землю, унаследованную от отца, и не передать ее по наследству сыновьям даже в двадцатых годах считалось большим грехом. Поэтому разорившийся крестьянин предпочитал сдавать свой небольшой участок земли в аренду, но не продавать.

Я уже говорил об общинных и храмовых землях и общинных уборных. Наряду с этим в некоторых местах сохранялись и общинные зерновые амбары, служившие страховым фондом на случай неурожаев по

причине засухи, наводнений и т. п. Эти фонды создавались путем натуральных взносов всех членов общины. Ясно, что перед нами были остатки прежних общественных отношений. Но каких именно? Феодальных? Однако мы не встречали в пути характерных для Европы феодальных замков, типичных помещичьих усадеб, князей, графов, дворян и т. д.

Крупных земельных собственников было довольно много. Но это были главным образом купцы и ростовщики, которые скупали землю и сдавали ее в аренду крестьянам. Шэньши, которые занимались тем же, представляли собою как бы нижний этаж бывшего сословия ученых. Они знали определенное количество иероглифов, могли прочесть распоряжения вышестоящих властей и письменно сообщить им о положении дел в деревне; они знали какой-то минимум законов. В сущности, это были занимавшиеся лихоимством деревенские чиновники. И хотя англичане по звуковой аналогии называют шэньши «джентри», однако ничего общего с мелкопоместным дворянством они не имели. Не было здесь феодалов, аристократов, родовой старейшина имел больше власти, чем шэньши.

И вместе с тем мы всюду видели, как в деревню проникали капиталистические отношения, как процветала купля-продажа, как широко было распространено ремесло с наемным трудом. На место натурального пришло товарное хозяйство, и только один шаг требовался для его превращения в капиталистическое — переход к наемному труду. На этот путь вступила уже и деревня, а город и подавно.

В Университете имени Сунь Ятсена в Москве мы преподавали студентам курс развития и смены общественных формаций: от первобытной общины через рабовладельческий, затем феодальный строй к капитализму, за которым следует социализм как первая фаза коммунизма. Мы трактовали общественные отношения в Китае (не в Шанхае) как переходные от феодализма к капитализму. Теперь, пройдя пешком более 300 километров по китайским деревням, по местам, где, возможно, нога европейца не ступала, я усомнился в правильности того, чему мы учили своих студентов. Мы видели здесь остатки не феодального, а того строя, который К. Маркс, Ф. Энгельс и В. И. Ленин называли азиатским способом производства, или восточным обществом. В основе его лежит отсутствие частной собственности на землю. Номинально земля принадлежит государю как представителю неба, бога или верховному жрецу, олицетворяющему высшую власть в государстве. Следует отличать владение землей или землепользование от частной собственности на землю. «Государство здесь — верховный собственник земли. Суверенитет здесь — земельная собственность, сконцентрированная в национальном масштабе. Но зато в этом случае не существует никакой частной земельной собственности, хотя существует как частное, так и общинное владение и пользование землей»