Китайские мемуары. 1921—1927 - [95]
Крупных землевладельцев, владевших по 2 тыс. му земли (около 125 га) и больше, во всем уезде имелось только четыре человека. В среднем же крупные собственники владели участком от 100 до 300 му. Обычно они сами землю не обрабатывали, а сдавали ее крестьянам в аренду. Но наряду с этим уже появились и типично капиталистические хозяйства. Нам называли одного собственника, владевшего участком в 200 му, который не сдавал свою землю в аренду. Работала вся его семья, состоявшая из 10 человек, и кроме них—12 наемных батраков. Но подобных хозяйств в уезде было очень мало.
Интересно было и происхождение наньканских крупных собственников земли. Это не были потомки родовитых феодалов. Они вышли почти исключительно из семей шэньши и торговцев. Сдававший в аренду не всегда был крупным земельным собственником. Иногда земля сдавалась в аренду из нужды, из-за недостатка рабочих рук, невозможности ее обработать.
По китайскому закону наследования земля делилась поровну между всеми сыновьями. В результате земельные участки все время дробились. Но дробление имеет известные пределы. Зачастую наследник получал настолько мизерный участок, например 3—5 му, что занятие исключительно сельским хозяйством обрекало бы его семью на голодное существование. При таком положении крестьянин бросал свой голодный участок, уходил в город в качестве кули, ремесленника, а иногда и мелкого торговца, а землю свою сдавал в аренду.
Самостоятельные крестьяне — это мелкие собственники, владевшие в среднем 10—15 му земли. Собственно говоря, в Цзянси не было исчисления земли по площади, расчет здесь велся по весу снятого урожая. Самостоятельным крестьянином в Нанькане считался тот, кто снимал урожай примерно в 50 даней зерна *. Один му давал обыкновенно 4—5 даней зерна.
Категория самостоятельных крестьян не однородна. К ней относились все крестьяне, владевшие от 10 до 100 му земли. В Нанькане обладатель 100 му земли считался не крупным землевладельцем, а богатым крестьянином. Это крупный кулак. Таким образом, к категории самостоятельных крестьянских хозяйств относились различные прослойки — от бедняка до кулака.
Полуарендаторы, которые наряду с арендаторами составляли преобладающую часть наньканского крестьянства, имели свой собственный, очень незначительный участок земли, на котором семья не могла прокормиться и поэтому вынуждена была приарендовывать землю. Полуарендатором обычно считался тот крестьянин, который собирал со своего участка в среднем 20 даней зерна (4—5 му) и около 30 даней с арендованного (6—7 му). Но наряду с такой формой существовала еще и капиталистическая аренда. В уезде имелись кулаки, владевшие участком в 100 му и приарендовывавшие еще му 50.
Наконец, третий тип хозяйства — арендаторский. Собственно говоря, это были субарендаторы, ибо безземельный бедняк арендовал землю у крупного земле-
владельца не прямо, а через посредника — обычно богатого купца. Арендаторами считались кулаки или шэньши, которые и сдавали землю безземельным крестьянам (ростовщическая форма аренды). Кулак или шэньши выступал перед крупным земельным собственником как поручитель, за что получал от крестьянина известную долю урожая в виде подарков и различных подношений по случаю семейных или других праздников поручителя. Таким образом, арендатор эксплуатировался вдвойне: собственником земли и поручителем.
Земля в уезде делилась на неорошаемую и орошаемую. За неорошаемую землю арендатор платил деньгами, примерно 4 юаня за му; арендная же плата за орошаемую землю взималась натурой, в зависимости от качества земли. Орошаемые земли принято было делить на три категории. За первую кулак-арендатор платил землевладельцу минимум половину урожая, но для крестьянина арендная плата за этот вид земли доходила местами до 80% урожая, за вторую категорию арендная плата взималась в размере 40% и за третью— в размере 30% урожая. В размере 30% урожая взималась арендная плата и за общинные и храмовые земли. Общинных земель в Наньканском уезде было немного: всего лишь 2 тыс. му. Формально доходы от этих земель шли на нужды всей общины или же на содержание деревенских детей, посланных учиться в города. Их так и называли: студенческие земли. Фактически же общинные земли находились в руках шэньши, главным образом их дети и учились в городах.
Храмовая земля составляла в уезде 10% всей обрабатываемой земельной площади. Происхождение храмовых земель довольно интересно и связано с родовыми отношениями в наньканских деревнях. Когда умирал богатый крестьянин, он зачастую завещал часть своей земли на постройку храма. Построенный храм начинал обрастать землей благодаря тому, что умиравшие члены рода основателя храма завещали небольшие участки и в его пользу. Так постепенно храмы обрастали крупными земельными участками. Это была в известной мере родовая собственность, управлявшаяся старейшиной рода. Практически храмовые земли находились в руках богатых крестьян и крупных землевладельцев, которые сдавали их в аренду.
Сдача любой земли в аренду производилась по особому договору, причем срок обыкновенно в договоре не фиксировался, так что собственник мог в любое время согнать арендатора с земли.
Об авторе: 1929 года рождения, наполовину негр, наполовину индеец сиксика (черноногие), Куртис Найт до 8-ми летнего возраста жил в индейской резервации. Очень рано его вдохновила к сочинению песен его мать, она писала не только отличные стихи, но и хорошие песни и музыку. После окончания школы он переехал в Калифорнию, там было несравненно больше возможностей для расширения музыкального кругозора. Затем автобус, проделав путь в три тысячи миль, привёз его в Нью-Йорк, где он встретил одного агента, занимающегося подбором групп для созданных им целой сети клубов на Восточном Побережье.
Вместе с Джанис Вы пройдёте от четырёхдолларовых выступлений в кафешках до пятидесяти тысяч за вечер и миллионных сборов с продаж пластинок. Вместе с Джанис Вы скурите тонны травы, проглотите кубометры спидов и истратите на себя невообразимое количество кислоты и смака, выпьете цистерны Южного Комфорта, текилы и русской водки. Вместе с Джанис Вы сблизитесь со многими звёздами от Кантри Джо и Криса Кристоферсона до безвестных, снятых ею прямо с улицы хорошеньких блондинчиков. Вместе с Джанис узнаете, что значит любить женщин и выдерживать их обожание и привязанность.
За две недели до тридцатилетия Марк Болан погиб в трагической катастрофе. Машина, пассажиром которой был рок–идол, ехала рано утром по одной из узких дорог Южного Лондона, и когда на её пути оказался горбатый железнодорожный мост, она потеряла управление и врезалась в дерево. Он скончался мгновенно. В тот же день национальные газеты поместили новость об этой роковой катастрофе на первых страницах. Мир поп музыки был ошеломлён. Сотни поклонников оплакивали смерть своего идола, едва не превратив его похороны в балаган, и по сей день к месту катастрофы совершаются постоянные паломничества с целью повесить на это дерево наивные, но нежные и искренние послания. Хотя утверждение, что гибель Марка Болана следовала образцам многих его предшественников спорно, тем не менее, обозревателя эфемерного мира рок–н–ролла со всеми его эксцессами и крайностями можно простить за тот вывод, что предпосылкой к звёздности является готовность претендента умереть насильственной смертью до своего тридцатилетия, находясь на вершине своей карьеры.
Часто слышишь, «Если ты помнишь шестидесятые, тебя там не было». И это отчасти правда, так как никогда не было выпито, не скурено книг и не использовано всевозможных ингредиентов больше, чем тогда. Но единственной слабостью Таппи Райта были женщины. Отсюда и ясность его воспоминаний определённо самого невероятного периода во всемирной истории, ядро, которого в британской культуре, думаю, составляло всего каких–нибудь пять сотен человек, и Таппи Райт был в эпицентре этого кратковременного вихря, который изменил мир. Эту книгу будешь читать и перечитывать, часто возвращаясь к уже прочитанному.
Первая часть книги Л.Млечина «Алиби для великой певицы» (из серии книг «Супершпионки XX века») посвящена загадочной судьбе знаменитой русской певицы Надежды Плевицкой. Будучи женой одного из руководителей белогвардейской эмиграции, она успешно работала на советскую разведку.Любовь и шпионаж — главная тема второй части книги. Она повествует о трагической судьбе немецкой женщины, которая ради любимого человека пошла на предательство, была осуждена и до сих пор находится в заключении в ФРГ.
Театральный путь Алексея Владимировича Бородина начинался с роли Ивана-царевича в школьном спектакле в Шанхае. И куда только не заносила его Мельпомена: от Кирова до Рейкьявика! Но главное – РАМТ. Бородин руководит им тридцать семь лет. За это время поменялись общественный строй, герб, флаг, название страны, площади и самого театра. А Российский академический молодежный остается собой, неизменна любовь к нему зрителей всех возрастов, и это личная заслуга автора книги. Жанры под ее обложкой сосуществуют свободно – как под крышей РАМТа.