Киевские митрополиты между Русью и Ордой (вторая половина XIII в.) - [51]
Учитывая все вышеобозначенное, можно заключить, что к концу XIII века, церковная организация представляла собой вполне сформировавшийся институт, интегрированный в систему древнерусских и золотоордынских социально-политических отношений. Византийское происхождение митрополитов и набор канонических инструментов, наличествовавший у русских первосвятителей, позволяли им активно участвовать в международных и межкняжеских отношениях Руси и Орды. В условиях русско-монгольской войны, противостояния древнерусских князей, самовольности галичского епископата, а также канонической неопределенности правопреемников распавшейся Византии институт Киевских митрополитов оказывался в весьма неоднозначной и сложной ситуации. Произошедшее после установления ордынского господства на Руси обеднение ктиторов и ослабление великокняжеской власти, как позволило, так и вынудило древнерусских первоиерархов действовать в собственных интересах. Для преодоления возникшего митрополичьего кризиса власти, появилась необходимость в использовании неординарных форм управления церковью. Ими стали митрополичьи объезды лояльных епископских кафедр и княжеских столов. Наконец, в 1274 г. по воле митрополита был проведен большой Собор во Владимире и вскоре введен единый Номоканон унифицировавший деятельность церкви и монашества. Помимо этого, сформировались и получили каноническое закрепление новые источники содержания митрополита и епископских кафедр. Ими стали разнообразные и очень обременительные поборы с духовенства. Изменение политической ситуации на Руси поставило митрополичью кафедру перед необходимостью ее признания Ордой. Это привело к установлению между русским первосвятителем и Сараем определенных отношений. Итогом такой политики стало получение церковью существенных экономических и административно-правовых иммунитетов, расширивших права митрополита и епископата. Ханские ярлыки церкви фактически выводили высшую церковную иерархию из-под контроля великокняжеской власти. Впервые церковь стала равноправным участником политических процессов на Руси. По-сути сформировалась новая церковная доктрина в отношении, как новых ордынских властителей, так и старых древнерусских князей. Вступая в прямое сотрудничество с ордынской администрацией, высшая церковная иерархия открытием своей кафедры в Сарае способствовала росту политического влияния Орды и тем самым внесла свой вклад в усиление ордынского господства. Вместе с тем, ни о каком миссионерстве сарайского духовенства, которое могло бы способствовать становлению иного расклада сил, говорить не приходится. Нежелание воздействовать на ордынскую зависимость в эти годы выразились в выработке концепции «казней Божиих», которая фактически осуждала любое сопротивление Орде.
К концу XIII в. положение киевской первосвятительской кафедры усиливается, расширяются права епископов в отношении подчиненного им духовенства. Интересы митрополии все более связываются с Владимиром, а затем и с Москвой, древнерусскими центрами более спокойными с политической точки зрения, имевших тесные связи с Сараем и служивших местом пребывания представителей Орды.
Сложившаяся ситация вокруг института киевских митрополитов позволила первоиерархам и самой древнерусской церкви стать мобильной, вольной в своих действиях и независимой в своем финансовом положении, силой, занявшей очень выгодное положение, между Русью и Ордой.
Список использованных источников и литературы
1. [Послание неизвестному князю] митрополита Никифора о латинах // Митрополит Никифор / исслед. В.В. Мильков, С.В. Милькова, С.М. Полянского. — СПб.: ИД «Міръ», 2007. — С. 379–383.
2. «Великая хроника» о Польше, Руси и их соседях XII–XIII вв.: (перевод и комментарии) / под ред. В.Л. Янина; сост. Л.М. Попова, Н.И. Щавелева. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1987. — 264 с.
3. 1274 г. Определения Владимирскаго собора, изложенныя в грамоте митрополита Кирилла II // Памятники древне-русскаго канонического права. Ч.1. Памятники XI–XV вв. — СПб.: типография императорской академии наук, 1880. — Стб.92;
4. 1274 г. Определения Владимирского собора, изложенные в грамоте митрополита Кирилла II // РИБ. — Т. 6. Ч. 1. — Стб. 83–93.
5. 33 апостольское правило // Правила Православной Церкви с толкованиями Никодима, епископа Далматинско-Истрийского. — СПб.: Изд. С.-Петербургской духовной академии, 1911. — Т. 1. — С. 97–98.
6. Klaic Viekoslav. Poviesti Hrvata. — Zagreb: Lav. Hartmana, 1899. — 318 p.
7. Комнина Анна. Алексиада. — СПб.: Алетейя, 2010. — 772 с.
8. Анналы Бертонского монастыря (конец XIII в.) // Матузова В.И. Английские средневековые источники IX–XIII вв.: Тексты, перевод, комментарий. — М.: Наука, 1979. — С. 177–189.
9. Бибиков М.В. BYZANTINOROSSICA: Свод византийских свидетельств о Руси. — М.: Языки славянской культуры, 2004. — Т. 1. — 736 с.
10. Библиотека литературы Древней Руси / РАН, ИРЛИ; под ред. Д.С. Лихачева, Л.А. Дмитриева, А.А. Алексеева, Н.В. Понырко. — СПб.: Наука, 1997. Т. 5: XIII век. — 527 с.
11. Бруно Квертфутский. Послание к германскому королю Генриху II // Древняя Русь в свете зарубежных источников. В 5 т. / под ред. Т.Н. Джаксон, И.Г. Коноваловой, А.В. Подосинова. — М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2010. — Т. 4. — С. 55–62.
Аксумское царство занимает почетное место в истории Африки. Оно является четвертым по времени, после Напаты, Мероэ и древнейшего Эфиопского царства, государством Тропической Африки. Еще в V–IV вв. до н. э. в Северной Эфиопии существовало государственное объединение, подчинившее себе сабейские колонии. Возможно, оно не было единственным. Кроме того, колонии сабейских мукаррибов и греко-египетских Птолемеев представляли собой гнезда иностранной государственности; они исчезли задолго до появления во II в. н. э. Аксумского царства.
В истории антифеодальных народных выступлений средневековья значительное место занимает гуситское революционное движение в Чехии 15 века. Оно было наиболее крупным из всех выступлений народов Европы в эпоху классического феодализма. Естественно, что это событие привлекало и привлекает внимание многих исследователей самых различных стран мира. В буржуазной историографии на первое место выдвигались религиозные, иногда национально-освободительные мотивы движения и затушевывался его социальный, антифеодальный смысл.
Настоящая книга охватывает три основных периода из боевой деятельности красных Таманских частей в годы гражданской войны: замечательный 500-километровый переход в 1918 г. на соединение с Красной армией, бои зимой 1919–1920 гг. под Царицыном (ныне Сталинград) и в районе ст. Тихорецкой и, наконец, участие в героической операции в тылу белых десантных войск Улагая в августе 1920 г. на Кубани. Наибольшее внимание уделяется первому периоду. Десятки тысяч рабочих, матросов, красноармейцев, трудящихся крестьян и казаков, женщин, раненых и детей, борясь с суровой горной природой, голодом и тифом, шли, пробиваясь на протяжении 500 км через вражеское окружение.
В настоящей книге дается материал об отношениях между папством и Русью на протяжении пяти столетий — с начала распространения христианства на Руси до второй половины XV века.
В книге исследуется ранняя история африканских цивилизаций и их место в истории человечества, прослеживаются культурно-исторические связи таких африканских цивилизаций, как египетская, карфагенская, киренская, мероитская, эфиопская и др., между собой, а также их взаимодействие — в рамках изучаемого периода (до эпохи эллинизма) — с мировой системой цивилизаций.
Книга вводит в научный оборот новые и малоизвестные сведения о Русском государстве XV–XVI вв. историко-географического, этнографического и исторического характера, содержащиеся в трудах известного шведского гуманиста, историка, географа, издателя и политического деятеля Олауса Магнуса (1490–1557), который впервые дал картографическое изображение и описание Скандинавского полуострова и сопредельных с ним областей Западной и Восточной Европы, в частности Русского Севера. Его труды основываются на ряде несохранившихся материалов, в том числе и русских, представляющих несомненную научную ценность.