Кегельбан - [11]

— Чем же дело кончилось?

— Мы вылетели, — махнул рукой Арендарчик. — Команда развалилась. По крайней мере у меня стало одной заботой меньше.

— А он? Судья этот?

— Ему вообще не пришлось объявлять штрафных. Мы позорно продулись. Голом в собственные ворота. Матиаш, наш лучший средний защитник, послал такой мяч в свои ворота, что сетка затрещала.

— В футболе чего не случается, — раздумчиво заключил Ян, хотя сроду не бывал на футбольном матче и ничего не смыслил в игре.

— Мы тогда не знали еще, что Матиаш дал согласие перейти в «Славо́й», то есть к нашему противнику, и в том матче практически уже играл против нас.

— А судья?

— Призвал блюстителей порядка. Ни волосок с его головы не упал. Ну его к черту!

Перед закрытым шлагбаумом Арендарчик остановился и выключил мотор. В тишине слышен был лишь предупредительный звонок, и в глаза неприятно бил свет двух красных сигналов.

— Зачем ты рассказал мне про это? — спросил Ян.

— Так просто, надо же о чем-то говорить, — пожал плечами Арендарчик. — Или все время молчать?

— Я тебя ни о чем не просил. Насчет дачи — твоя же идея.

— Зря обижаешься, к тому же мы едем на мою дачу, не на фабричную.

Мимо пронесся состав. Скорый. Навстречу ему не спеша тащились серые цистерны товарняка.

— Обожаю скорость, — заявил Арендарчик. — Будь я железнодорожником, такие поезда вообще убрал бы с главных магистралей.

— Пристегнуть ремень? — спросил Ян, сразу представив, что дальнейший их путь будет проходить на гоночной скорости.

— Как хочешь, — ответил Арендарчик.

— Зачем же я буду подставлять тебя под штраф?

— Да меня тут каждый автоинспектор знает. — И Арендарчик включил мотор. Едва они пересекли пути и свернули за переездом на боковую дорогу, Арендарчик притормозил у стоявшей на обочине бело-желтой «лады» и, словно для подтверждения своих слов, крикнул: — Все измеряете, старшина, как мы ездим?

— Нет, — откликнулся водитель в форме. — Просто так стою, товарищ директор.

— Берегите нашу спокойную жизнь, старшина, будьте начеку.

— Да я уж троих сегодня застукал, товарищ директор.

— Пили, что ли?

— Нет. В аптечке не было «септонекса».

— Ну и правильно, — одобрил Арендарчик. — Людей надо приучать к порядку. А нет у тебя «септонекса» — не езди.

— Мои слова, товарищ директор.

Старшина отдал честь, и они поехали дальше.

— Видал? — кивнул Арендарчик в сторону инспектора. — У нас замечательный народ. Строгий и принципиальный. Ничего не спустит и сделает самые строгие выводы.

— Далеко еще ехать? — поинтересовался Ян, чувствуя себя в глубоком, покрытом мехом сиденье, как на раскаленных углях.

— Пятьдесят километров.

— Далековато.

— Это ты считаешь далеко?..

— И чего я потащился, сидел бы лучше в гостинице…

— Вас понял. Требуется остановка. И я порой останавливаюсь, от своей натуры никуда не денешься. Здесь рядом есть дорожный ресторан «Золотой фонарь», там и бросим якорь.

«Золотой фонарь», — ухмыльнулся про себя Ян. Он обычно смотрел на названия придорожных ресторанов из окон междугородных автобусов и давно отметил про себя, что каждый второй из них непременно бывает либо «голубой», либо «зеленый», а чаще всего «золотой», и возле них стоят автофургоны и легковые машины тоже всевозможных цветов и марок. А вот стекло перед ним было обычно серое от грязи и затуманенное дыханием, словно стремилось скрыть от него соблазны и чары этих ресторанов, и он различал лишь яркие огни вывесок и стоящих машин. «Ты не ездишь в дорожные рестораны на фасолевый суп?» — нередко изумлялись его коллеги. «Я не люблю фасолевый суп», — небрежно отмахивался он, боясь признаться, что принципиально избегает придорожные трактиры, как назывались прежде эти оазисы в пустыне дорог.

Михал Арендарчик свернул на стоянку, где почти не было машин.

— Выходим, — приказал он не допускающим возражения голосом и выключил мотор.

Они прошли через узорчатую деревянную арку в сруб, казалось, закопченный сигаретным дымом.

Из-за стойки бара им приветливо улыбнулась молодая официантка.

— Рады вас видеть у себя, товарищ директор, я сейчас позову шефа.

— Ты ступай покамест сюда, — Арендарчик указал ему на дверь с черным мужским силуэтом.

Ян охотно послушался. Когда он вернулся, возле стойки возвышался долговязый седоватый бородач с зачесом на лысине.

— Мой однокурсник, Ян Морьяк, — первым заговорил Арендарчик.

— Очень приятно, — бородач чересчур энергично пожал ему руку. — Альберт Фролиш, директор дорожного ресторана, самого красивого в средней Европе. Не правда ли, миленький кабак?

— Он пока что разглядел только ваш сортир, — вмешался Арендарчик.

— Проходите, друзья, — пригласил их Фролиш. — Если уж Михал Арендарчик завернул к нам помимо своей обычной среды, неужели мы не угостим его?

— Я за рулем, — предупредил Арендарчик. — Но от кофе не откажемся, правда, Янко?

Фролиш ввел их в отдельный кабинет, предназначенный, очевидно, для приема особо уважаемых гостей.

— Садитесь. — Фролиш отодвинул красные стулья от стола, покрытого скатертью в сине-белую клетку. Со всех стен им ухмылялись изделия из модранской керамики[5], уступая почетное место в центре одной из них оленьим рогам, нелепо и даже угрожающе выглядевшим в этом сравнительно небольшом помещении. — Я сейчас, — извинился Фролиш и вышел, притворив за собой дверь.