«Казыклы» значит Колосажатель - [8]

Девушка не дергается, даже не вздрагивает. Лежит неподвижно, с полуприкрытыми глазами, ослабевшая, глядит на него. Одновременно с впрыснутым ядом в голубых реках глаз догорает жизнь, пеплом развеиваясь по ветру. Ресницы темнеют, волосы становятся жестче, а кожа будто восковая… больше не теплая.

— Илона? — Влад осторожно притрагивается к ее шее, прямо в месте укуса, надеясь почувствовать пульс. Яд остановит биение сердца через минуту, не меньше. Оно еще должно звучать!

Однако венка под его пальцами остается совершенно безучастной. Кровь не шумит, смолкла.

Неужели мертва?..

— ИЛОНА! — громко, пугая самого себя, восклицает вампир. Дико сверкнув глазами, отказывается верить тому, что видит. Дьявольский незримый кол, тот самый, что столько раз приближался к сердцу, все-таки находит свою цель. Ядовитой стрелой впивается в его нутро. Не касается, не прокалывает… раздирает.

— Нет, нет, нет… — безумно шепчет Господарь, раз за разом поглаживая лицо княгини, — ты не станешь уходить! Не смей!

Она не шевелится, молчит. Веки не трепещут, губы белые, выражение лица умиротворенное. Умирать было не страшно. За Монстра… за Монстра умерла!

Влад наполняется ненавистью, как те серебряные кувшины — кровью. Черной, до самых краев ожесточающей, суровой, терпкой. От нее во рту металлический привкус, а в глазах сухо.

Желание теперь одно. Желание совпадает с детским плачем, который он слышит лучше, чем любой другой звук на свете. Внизу. В тронном зале.

Если повитуха не отдаст Дьявола, он убьет и ее. Все, кто хоть как-то повинен в кончине Илоны, получат свое возмездие. На колах…

Медленно поднимаясь с постели, тяжело дыша, князь плохо слушающимися пальцами закрывает жене глаза. Его душа не выдерживает ее неподвижности. Больше нет.

Выпрямившись, неудержимый и отчаянный, доведенный до последней грани своего безумия, Влад готов собственными руками уничтожить то, что отняло у него смысл жизни.

Делает первый шаг. Первый и обязанный стать последним, потому что последующих событий, ослепленный жаждой мести, он попросту не вспомнит.

Медлит всего секунду, сглотнув горькую ядовитую слюну.

И в эту секунду позади, прямо с белых окровавленных подушек, раздается тихое:

— Я же говорила, что не испугаюсь.

Смертельно опасающийся галлюцинаций, Влад медленно поворачивается обратно. Еле-еле заставив себя, отрывает глаза от ковра, находит на кровати лицо княгини. С громом в сердце и салютом в душе встречает то, что ее глаза открыты. Такие же голубые, такие же нежные… только сильные. Очень сильные, решительные. Счастливые.

Она с детским интересом смотрит вокруг, тоненькими пальцами лениво поглаживая тяжелую ткань балдахина. Пытается понять, осознать свою новую сущность.

Так же как и множество дней назад, так же как и часом раньше, Дракула за мгновенье оказывается рядом с девушкой. Своей ледяной рукой, превратившейся в каменную, сжимает ее маленькую, хрупкую руку. Уже не холодную. Теплую. Его температуры.

— Илона… — утешающе произносит, скорее для себя, пытаясь усмирить дрожь в голосе.

— Я вернулась, — ласково подтверждает она, повторяя его собственные слова и выгнувшись навстречу холодным губам, которых так не хватало рядом, — я с тобой…

Часом позже, в той самой башне, но уже на свежих, чистых простынях, княгиня любовно держит на руках сына, укачивая его из стороны в сторону.

Настолько умиротворенная, счастливая и улыбчивая, что Влад не верит своим глазам. Еще на рассвете жизнь, казалось, утратила краски. Отобрала у него это сокровище.

Светлые волосы княгини наконец распущены и свободно рассыпаны по плечам, глаза прикрыты, но не в предсмертной агонии, а потому что мать убаюкивает ребенка, кожа не бледная — светлая.

Илона теперь такая же, как и он. Они — одно целое.

— Как мы его назовем? — спрашивает княгиня, поглаживая лобик сына.

Доверчиво прильнувший к ее груди, он больше не кричит и не плачет. Чувствует любовь матери.

— Так, как ты выберешь, — не решающийся подойти ближе, Влад стоит не далее трех шагов от жены, внимательно наблюдая за лучащейся нежностью картиной.

Княгиня в белой открытой рубашке. Кружева по бокам ворота, расклешенные рукава, узор из маргариток по шву на талии — само совершенство.

Загадочно посмотрев на мужа, девушка отвечает:

— Владлен.

Нахмурившись, Дракула переспрашивает.

— Владлен?

— Влад, — она ласково улыбается малышу, наклонившись и поцеловав розовую щечку, — он будет как отец. Он всех спасет и одолеет.

— Рожден чудовищем, и будет всех спасать? — вампир едва ли не фыркает. Вспоминает о всей той крови, пролитой ради этого создания, о том, что едва не стало с его матерью… и не верит. Добрая сущность ребенка остается где-то за чертой возможного.

— Чудовищами можно только стать, Влад. Ни ты, ни он не станете.

— Ты тоже с нами…

— Я тоже с вами, — она широко улыбается, с любовью посмотрев на князя, — и, благодаря тебе, мы всегда будем вместе.

Ее улыбка заражает Влада — он не удерживается и улыбается в ответ. Вся атмосфера спальни, все ее тепло и радость, сменившая боль и жуткие ритуалы на тягучую безмятежность, проникают глубоко в душу. Нельзя остаться безучастным.

Вздохнув, Дракула все же подходит к постели и все же присаживается рядом с притихшей женой.