Казино для святых - [68]
— Не надо любимой называть, — с горькой усмешкой произнесла Лариса. — Это слишком… Понимаешь, я и так еле держусь. Мне ведь надо возвращаться — домой, к мужу, к семье… К постели — тоже надо. Не забыл, что мне играть приходиться? Обманывать. А ты разошёлся: «любимая…» Вот так ведь поверю тебе, вцеплюсь в тебя мёртвой хваткой и не отпущу.
— Вцепись, — Иван улыбнулся и протянул руку. — Видишь, я готов…
— Нет…
Лариса отвернулась.
— Готов… Кто младшего твоего в школу поведёт? Папа, который из семьи ушёл? А он, твой сын, простит, конечно. Он о таком сентябре мечтал…
Иван отодвинул чашку.
— Ты о моей семье поговорить хотела? — спросил он Ларису.
Она увидела, что лицо его багровеет.
«Все мужики одинаковые, — подумала Лариса. — Бешеные…»
— Нет, — ответила она. — О нас…
В широкой чашке чай быстро остывал. Чай с лёгкой, приятной, чуть заметной горчинкой.
Глоток. Меньше мучит жажда, дневная жажда. Сухая пыль ушедшего дня.
— О нас с тобой.
Иван вынул запонки из манжет и закатал рукава рубашки.
— Душно здесь… Да, о нас. Говори…
— Иван, нам надо…
«Что сказать ему? Сказать, что нам надо расстаться… А я не могу! Даже если бы он обманывал меня, даже если бы все его слова о любви, все прошлые слова и признания были бы ложью, даже если все наши встречи показались бы мне… Снами? Короткими, быстро промелькнувшими снами… Даже тогда — не смогла бы. А что сказать сейчас?»
— …Надо что-то решать, — продолжила Лариса после паузы (короткой паузы, но ей показавшейся длинной и тревожно затянувшейся). — У тебя семья. Ты ведь…
— Помню, — прервал её Иван. — Сейчас ьы скажешь, что я не имею права на чувства, потому что у меня семью, и, стало быть, время вспомнить о долге, ответственности и так далее… А мне каждый день о долге говорят! Долг перед компанией, долг перед подчинёнными, долг… Ах да, ещё налоги надо заплатить! Так вот: выплачены! Все долги и налоги выплачены. Я только и делаю, что плачу. Пропадаю с утра до вечера в офисе, трачу время на бесконечные совещания, согласования, проверки, отчёты, письма, доклады… Надоело! Мне что, ещё и в личной жизни долги платить? До бесконечности?!
Иван вскочил. Ладонью провёл по голове, взъерошил волосы.
Потом неожиданно опустился перед Ларисой на колени.
И тихим, почти умоляющим голосом продолжил:
— Я знаю, что ты ещё можешь добавить. Чтобы уже окончательно меня пристыдить. Сейчас ты непременно вспомнишь, что у тебя семья, что твоё будущее зависит от Николая… Ведь зависит?
— Ваня! — Лариса попыталась прервать его, но Иван её уже не слушал.
Или не мог, не хотел остановиться. Ему надо было сказать ей всё, что он думал об их отношениях.
— Зависит! Конечно, я же не глупый, не сумасшедший, не склеротик! Всё помню, всё знаю! И главное — какое мы время подходящее выбрали! Компанию душат, загоняют в угол, а мы тут позволяем себе любить. Вот так — просто любить! Глупцы наивные, честное слово! Вот просто любим, вместо того, чтобы не есть, не пить, не спать, а вместо этого денно и нощно думать о том, как денежки Войкова из страны вытащить на радость хозяину. Какие мы, оказывается, нелояльные, мягкотелые, непредсказуемые… Или нет? Может быть, нам просто надоел самообман? Может быть, надо быть просто честными. Друг перед другом, перед самим собой… Мы не причиняем никому боль, Лариса! Мы никому не делаем больно…
Он взял её за руки. И стал целовать её пальцы.
Она погладила его по волосам. Светлым, по-детски взлохмаченным.
Он положил голову ей на колени. И закрыл глаза. Будто сон…
Забытье. Сладкое забытье.
— «Груди твои — два белых голубя», — тихо прошептал Иван.
— Что? — спросила Лариса, наклонив голову.
— Песня песней, — сказал Иван. — Царь Соломон…
«Запах розы… Алая тайна… бутон…»
Возбуждение охватывало его. Он чувствовал, что не может больше сдерживать страсть.
И Лариса, поддаваясь ласкам его, таяла. Тело, розовым воском, огнём посвеченным, розовым теплым воском, мягким воском…
— Не надо… мы…
— Ты… Ларочка… Люблю. Люблю тебя!
«Я не сказала ему…»
— Люблю!
«У Николая плохо с сердцем… если узнает о нас… как переживёт? Мы же тогда… Что же мы делаем!»
Она ничего не сказала. Она не могла больше думать о муже.
«Всё… всё равно!»
Мысли тонули, таяли…
И едва ли Иван услышал бы её сейчас, едва ли он бы смог понять её…
Он поднял её на руки и понёс в комнату.
Темнота. Его руки, жар его тела, его дыхание. Платье, лепестком слетающее…
«Роза…»
22.
Под вечер мелкий, моросящий, затяжной по-осеннему дождь неспешно бродил по вечерним московским улицам.
Проводил мокрой метёлкой капель по чёрному асфальту, кропил холодной небесной водою подрагивающие листья городских тополей, тонкими прозрачными пальцами постукивал еле слышно по стёклам припаркованных в ряд вдоль линий тротуаров дремлющих в ожидании хозяев машин.
Тихий и долгий дождь шёл над городом.
«Сергей Сереич…»
«Чего так официально?»
К половине восьмого дождь прекратился.
Тающие тучи бежали по небу, прочь из Москвы.
Облака, вечерние, белые облака с оранжево-розовыми закатными крыльями, пришли вслед за ними. И в разрывах облаков видны были тёмно-синие окна вечернего неба.
«Сморило…» — подумал Гонеев.
Он посмотрел на часы.
Заснул минут на десять не больше. Это ж надо!
Удивительная и необыкновенная любовно-мистическая история, произошедшая на берегу южного океана, на несколько дней и ночей ставшего местом пересечения реалий земного и потустороннего бытия.
«Проклятая планета! Дикий мир: ни пройти, ни проехать. Только вертолётами, а по равнинам — глиссерами на воздушной подушке. Вертолёты, правда, дикари научились сбивать. И глиссеры уничтожать научились… Плохие у них привычки, у этих животных. Дрессирует их кто-то, что ли?».
В 1980 году на верфи «Мейер» в немецком городе Папенбурге был построен паром, который через четырнадцать лет вошел в историю под именем «балтийский Титаник».В ночь с 27 на 28 сентября 1994 года паром «Эстония» затонул в штормовом Балтийском море на полпути между Таллином и Стокгольмом. Это, пожалуй, единственное, что известно нам достоверно об одной из величайших трагедий бурных 90-х годов двадцатого столетия.Предлагаемый вниманию читателей роман — одно из немногих художественных произведений (а может быть, пока и единственное в своем роде), рассказывающих о неизвестных доселе событиях, предшествовавших этой катастрофе.
Талантливое произведение современного автора в детективном жанре. «Этот чёртов доктор! Что он сделал с этими пациентами? Что за программу он в них вложил? Вы не контролируете его, полковник. Нет! Он водит вас за нос, он дурачит вас, а с вами — и всё Управление. Вы дали ему необходимые ресурсы, финансирование, вы позволили отбирать больных, вы предоставили специалистов по боевой подготовке! …Что они натворят? И где их теперь искать?».
Роман Александра Уварова «Ужин в раю» смело переносит в новое столетие многовековой традиции «русского вопрошания»: что есть Бог? Что есть рай и ад? Зачем мы живем? — и дает на них парадоксальные и во многом шокирующие ответы. На стыке традиционного письма и жестокого фантасмагорического жестокого сюжета рождается интригующее повествование о сломленном ужасом повседневного существования человеке, ставшем на путь, на котором стирается тонкая грань между мучеником и мучителем.
Представленные в сборнике произведения, при всей кажущейся их разноплановости, объединены одним: все герои находятся в добровольной или вынужденной изоляции от общества. Но они отделены не только от мира, но и разделены в душе своей — и старый алкоголик Михалыч, и обитатель районного городского кладбища вампир-неудачник Семен Петрович, и некрофил-романтик, и загнанный безжалостными охотничьими облавами в нору наивный философ-заяц…Они живут в мирах, которые поражены одиночеством, словно болезнью. Кто-то пытается найти лекарство от этой болезни.
События повести не придуманы. Судьба главного героя — Федора Завьялова — это реальная жизнь многих тысяч молодых людей, преступивших закон и отбывающих за это наказание, освобожденных из мест лишения свободы и ищущих свое место в жизни. Для широкого круга читателей.
«Узники Птичьей башни» - роман о той Японии, куда простому туристу не попасть. Один день из жизни большой японской корпорации глазами иностранки. Кира живёт и работает в Японии. Каждое утро она едет в Синдзюку, деловой район Токио, где высятся скалы из стекла и бетона. Кира признаётся, через что ей довелось пройти в Птичьей башне, развенчивает миф за мифом и делится ошеломляющими открытиями. Примет ли героиня чужие правила игры или останется верной себе? Книга содержит нецензурную брань.
Если есть в криминальном мире легендарные личности, то Хельдур Лухтер безусловно входит в топ-10. Точнее, входил: он, главный герой этой книги (а по сути, ее соавтор, рассказавший журналисту Александру Баринову свою авантюрную историю), скончался за несколько месяцев до выхода ее в свет. Главное «дело» его жизни (несколько предыдущих отсидок по мелочам не в счет) — организация на территории России и Эстонии промышленного производства наркотиков. С 1998 по 2008 год он, дрейфуя между Россией, Украиной, Эстонией, Таиландом, Китаем, Лаосом, буквально завалил Европу амфетамином и экстази.
Не теряй надежду на жизнь, не теряй любовь к жизни, не теряй веру в жизнь. Никогда и нигде. Нельзя изменить прошлое, но можно изменить свое отношение к нему.
«Сказки из Волшебного Леса: Находчивые Гномы» — третья повесть-сказка из серии. Маша и Марис отдыхают в посёлке Заозёрье. У Дома культуры находят маленькую гномиху Макуленьку из Северного Леса. История о строительстве Гномограда с Серебряным Озером, о получении волшебства лепреконов, о биостанции гномов, где вылупились три необычных питомца из гигантских яиц профессора Аполи. Кто держит в страхе округу: заморская Чупакабра, Дракон, доисторическая Сколопендра или Птица Феникс? Победит ли добро?
Маринка больше всего в своей короткой жизни любила белые розы. Она продолжает любить их и после смерти и отчаянно просит отца в его снах убрать тяжелый и дорогой памятник и посадить на его месте цветы. Однако отец, несмотря на невероятную любовь к дочери, в смятении: он не может решиться убрать памятник, за который слишком дорого заплатил. Стоит ли так воспринимать сны всерьез или все же стоит исполнить волю покойной дочери?