Кайзеры - [152]

Лишь после того, как было достигнуто дальнейшее военное ослабление России, Наполеон III, решивший большинство поставленных им на европейской арене задач, проявил готовность к миру. В повой игре он опять решил разыграть австрийскую карту. Боясь упустить момент, Франц Иосиф и Буоль по договоренности с Францией и с согласия Англии направили России ультиматум [!], за которым не было никакой серьезной военной силы, но это и не требуется, когда действуют по принципу «подтолкни падающего» — это было сделано исключительно для того, чтобы скорее склонить Россию к миру. На этом унижения, нанесенные побежденной России со стороны не воевавшей Австрии, не закончились. На Парижском мирном конгрессе Франц Иосиф добавил (сверх ранее согласованных условий мирною договора) уступку Россией в пользу Турции части Бессарабии, примыкающей к Дунаю. Это должно было сыграть немаловажную роль в будущей балканской и дунайской политике. Создание напряженных отношений между Россией и Австрией входило в планы западных держав наряду с ослаблением роли России на Черном море (в первую очередь, за счет придания ему нейтрального статуса). Однако по остальным пунктам, касавшимся национальной проблематики в Причерноморье и на Балканах, а именно они являлись решающими для Австрии в смысле ее интересов на юго-восточном направлении, достижения буолевской дипломатии были весьма скромны: удалось не допустить создания конституционного румынского государства, которое могло бы оказать разлагающее влияние на прилегающие к нему провинции монархии, также были заложены некоторые основы для австрийского влияния в Дунайских княжествах и на Балканах. Однако главная задача, поставленная Францем Иосифом, — предотвратить развитие «революции» на Балканах — была выполнена. Но победители в этой войне не являлись теми партнерами, с которыми всерьез и надолго можно было строить систему сохранения консервативного порядка в Европе. По мнению Франца Иосифа, венцом его дипломатических усилий стал тройственный австро-франко-английский договор от 15 апреля 1856 года о гарантиях независимости Османской империи, который, однако, оказался мертворожденным. Повышение статуса Сардинии, участие се в Парижском конгрессе, острые нападки Англии на Австрию за создавшееся по ее вине положение в Италии, дипломатическое сближение между Францией и Россией уже во время парижских переговоров — все это давало основания предположить, каким будет конец этого пути.

Император Франц Иосиф был весьма удовлетворен исходом конгресса, о чем свидетельствует его частное высказывание. Из этого следует, что он не понимал, какая мощная мина подложена под само существование габсбургской монархии, гарантией которого была ныне распавшаяся система, какое разрушительное действие окажет подобная смена внешнеполитической ориентации на отношения с прусским «партнером» и на всю систему Германского союза и сколь мала та база, на которой Австрия могла бы удержаться на плаву собственными силами. Потребовалось целое десятилетие поражений и унижений для того, чтобы политическое сознание императора пришло в соответствие с истинной «стоимостью» его монархии на рынке европейской «реальной политики».

ПО И РЕЙН, ИТАЛИЯ И ГЕРМАНИЯ

Уже через очень короткое время Австрия оказалась перед лицом первого тяжелого кризиса: Наполеон III в союзе с Кавуром и с милостивого благословения Петербурга приступил к решению итальянского вопроса. Сознательная инсценировка франко-австрийского кризиса поставила австрийских политиков перед тяжелой дилеммой: катастрофическое состояние финансов и государственного кредита не давало монархии возможности в течение длительного времени выдерживать состояние политической напряженности, тем более вооруженное. Французская акция было точно рассчитана. Тут же из России последовало предложение о созыве европейского конгресса по Италии, что еще более обострило ситуацию, поскольку и ход, и предполагаемые результаты такого шоу не сулили Австрии ничего, кроме потери престижа. Берлин также предложил свои услуги в качестве посредника и совместно с Англией поддержал идею конгресса.

Устав Германского союза не обязывал его вступать в войну за Ломбардо-Венецию, не имевшую отношения к Германии, хотя Трентино и Триест уже принадлежали Союзу. В случае конфликта вокруг не принадлежавших к Союзу территорий Австрии военная помощь становилась предметом политического решения, которое зависело от агрессивного или оборонительного характера войны. Австро-прусский союз 1854 года в 1857 году не был возобновлен.

Франко-сардинский сговор вызвал в Германии волну национальных эмоций. «Общественное мнение» усмотрело в нем посягательство на немецкие интересы, солидаризовалось с Австрией и отнесло наполеоновскую политику на счет вековой немецко-французской розни в традициях «большой дубинки» и освободительных войн. На горизонте замаячила большая франко-германская война. В Пруссии, где началась «новая эра» Вильгельма I, также ощущалось возрождение великогерманского честолюбия, однако прусское руководство быстро одумалось и попыталось сохранить свободу действий. Берлин принял меры к тому, чтобы в случае национальной войны на Рейне, основная нагрузка которой падет на Пруссию, Союз заплатил за это свою политическую цену, и национальный процесс, ионизированный этим великим событием, пошел не но австрийскому сценарию. Как и во время Крымской войны, но с относительно большим основанием, в Вене и сейчас рассчитывали на то, что Пруссия, и вместе с ней весь Германский союз, последуют за Австрией, просто руководствуясь политическими соображениями.