Карты и сновидения - [43]

Но было так страшно, что она разглядит — другое. Совсем непонятное, не отсюда.

Последняя черная точка исчезла в булькающей дыре. Вода мирно текла из пластикового кругляша, щекотала плечи, струилась по груди, срываясь частыми каплями вниз.

Ирина переступила босыми ногами. Подождала еще, упорно глядя не на себя, а вниз, на белую эмаль поддона, сверкающую тонким слоем воды. Потом неуверенно улыбнулась. Мне почудилось, велела себе поверить, просто показалось, это глюки. От вчерашнего вина.

Шампунь пенился в ладонях, приятно пах яблоком и виноградом.

Вон и Наталья смурная, бледная, под глазами круги. Тоже, наверное, похмелье.

— Угу, — прошептала, отплевываясь и вытирая лицо под струйками воды, — у нее похмелье. А у меня — скоро зеленые черти в глазах? Как у нормального алкаша Василия.

Это было смешно. И большое махровое полотенце было нормальным, влажным от воды, не более того. Она развесила его на крючках. Вышла, шлепая тапочками. И встав посреди маленькой комнаты, внимательно оглядела руки, ноги, бедра и живот, приподняла грудь ладонями, подошла к большому зеркалу, рассматривая шею и спину.

— Мне все показалось, — проговорила с нажимом.

«Она хороша», сказал в голове женский насмешливый голос, «практически без изъянов»…

— Так и есть, — согласилась Ирина, осматривая себя отраженную, с полосатой тенью от жалюзи на локте и бедре.

А в отражении, за стройной фигурой, в самом темном углу, куда дополз и упал солнечный луч, пробившись через планки жалюзи, вспыхнули, сразу же погаснув, два нестерпимо зеленых огня.

Ирина резко глотнула воздух, задохнулась, когда сердце пропустило удар. Повернулась, выставляя перед собой голые, такие незащищенные руки. И засмеялась, шагнув на слабых ногах ближе. В кресле, на которое падала густая тень от шкафа, сидела, уютно устроившись, неясного цвета кошка. Задрав заднюю лапу, наводила туалет, тщательно вылизываясь.

— Ты… настоящая? — на всякий случай Ирина остановилась, не подходя.

Кошка глянула на нее, свет упал поперек морды, на секунду зажигая бездонные глаза с черными зрачками. И снова принялась вылизывать напряженно отставленную лапу.

Ирина подхватила с постели простыню, наспех завернулась, затягивая над грудью. На все еще слабых ногах подошла ближе, рассматривая сверху внезапную гостью. Или гостя? Нет, кошка, решила, оглядев аккуратную морду с острыми ушками и мягкий живот с розовыми точками сосков. Нерешительно протянула руку к темной, с еле заметными в полумраке пестринами голове. Кошка бросила умываться, села, обвивая лапы хвостом, прикрыла глаза и замурлыкала, вытягиваясь ближе к нависшей ладони.

— Откуда ты взялась? — под пальцами теплая шерсть вибрировала в такт мурлыканию. Гостья встала, выгибаясь и притаптывая кресло лапами.

— Это же ты воровала моих бычков, да? Кажется, ты. Чего ж бросила котят? Ты за едой пришла?

На пальцах остались короткие волоски. Ирина вытерла руку о простыню. Вернулась к шкафу, поглядывая на кошку, быстро оделась. Трусики, джинсы, бюстгальтер, свитерок. Нагнулась, подхватывая пришедшую к ногам гостью под теплый живот. Шлепая тапками, вышла с ней на маленькую веранду, увитую девичьим виноградом, уже багрово-красным, с кисточками черных ягодок среди зубчатых листьев.

— Наташ!

Пробегающая мимо хозяйка вернулась, подходя к перилам. Всплеснула руками, смеясь.

— Ах ты бродяжка! Ты где ее поймала?

— Внутри. Из душа вышла, а она.

Наталья кивнула, вынимая из кармана кофты мобильник.

— Наша кошка, пляжная. Они тут целой бандой летом промышляют, попрошайством. А сейчас никто же не кормит, так что ушли в поселок. Эту пеструху я с лета не видела. Ты, морда. Я думала, тебя собаки порвали. А котята где? Вроде бегала с животом.

— В скалах. Где внутри пещерки.

— Не дура, — согласилась Наталья, уже прижимая к уху телефон, — Олеж? Мне долго ждать-то? Парни уже все поделали, ты их отвезти хотел!

Кивнула Ирине и ушла, шаркая шлепками и крича мужу деловитые слова.

— Ну? — сказала Ирина, возвращаясь в номер и усаживая кошку на кресло, — и что мне делать с тобой? У тебя там малявки, а ты по гостям шастаешь. Ладно, сиди, я принесу пожрать.

У столовой придержала за локоть хозяйку:

— Наташ, а зовут ее как?

— Кого? — удивилась та, на ходу сматывая в клубок бечевку, — а, кошку-то? Никак не зовут, их тут десять штук бегают, потом еще малые. Масть видишь, смешная, ну я и сказала — пеструха. А что, имя!

— Нет, — покачала головой Ирина, стоя в номере над кошкой, которая торопливо ела с пластиковой тарелки нарезанную курятину, — не идет тебе. Тонька б придумала. Аристократическое.

Через полчаса она снова шла к скалам, смеясь своим уже регулярным походам туда и обратно. Безымянная кошка бежала впереди, иногда останавливалась, смотря на что-то, но не отбегала, как то делают собаки — обнюхать и исследовать. Просто вытягивала шею, топорща цветные усы. И снова бежала впереди, часто перебирая черными лапами и закручивая вымпелом самый кончик хвоста.

Ирина шла медленно, тоже рассматривая все, что встречалось, покачивала на пальце пакет с выданными Натальей обрезками мяса.

Напротив поселка наперерез ей торопливо шла женская фигура, маша рукой. Ирина остановилась. Кошка села поодаль, готовая ждать, когда пойдут дальше.