Карточный Дом - [130]
Запуск «количественного сжатия» произошел после того, как темпы роста экономики США ускорились вследствие запуска новой экономической политики США, которую окрестили «трампономикой». Рост ВВП сопровождался ускорением инфляции — с 0,12 % в 2015 г. до 2,4 % в 2018 г.[496], а бизнес расширял кредитование. ФРС, согласно логике своих действий, приступила к повышению своей учетной ставки, несмотря на то что каждое последовательное повышение подвергалось все более резкой критике со стороны Дональда Трампа.
Объективно, «количественное сжатие» уменьшало предложение денег, причем это происходило синхронно с повышением спроса на деньги под влиянием «трампономики». Неудивительно, что Дональд Трамп артикулировал такие вещи, которые шли вразрез с традиционными западными представлениями о независимости центрального банка от правительства. Его критика в адрес назначенного по его же представлению в декабре 2017 г. на пост председателя ФРС Джерома Пауэлла (Jerome Powell) только усиливалась, Трамп настаивал на прекращении повышения учетной ставки ФРС. По его мнению, ужесточение кредитно-денежной политики сокращало темп роста экономики; в ноябре 2018 г. он даже заявил, что «ФРС является еще большей проблемой, чем Китай»[497].
Действительно, ФРС пользовалась благоприятной ситуацией в экономике для разгрузки своего баланса, но при этом «количественное сжатие» и повышение учетной ставки тут же притормаживало экономический рост. То есть ФРС препятствовало росту экономики для того, чтобы решить проблемы со своим проблемным балансом.
По состоянию на конец 2018 г. тренд развития экономики США благоприятствовал выходу ФРС из самого плохого сценария. Однако ускорение, которое экономике придала «трампономика», оказалось кратковременным.
Запуск пересмотра экономических соглашений и в широком смысле отношений США с крупнейшими партнерами повысил риски и увеличил нестабильность. При этом финансовая система США, несмотря на создание подушек из инвестиционных фондов пассивного инвестирования, пребывает в том состоянии, когда толчком к необратимым процессам на финансовых рынках может стать что угодно.
В отраслевых исследованиях, в том числе отчетах Всемирного банка и МВФ, говорится о вредном воздействии на экономику «торговых войн» и слома действующих соглашений, которые могут способствовать переходу экономики в рецессию или кризис. Факторами, способствующими кризису, являются информационные войны, санкции, вооруженные конфликты.
Предпосылки для кризиса складываются как в отдельных отраслях экономики, так и в конкретных компаниях-гигантах. Например, кризис может начаться при «схлопывании пузыря» в сфере инвестиций в добычу нетрадиционной нефти и газа в США.
Гипертрофированное развитие этого энергетического сектора с самого начала выглядело не вполне естественно. Любопытные параллели просматриваются при сравнении графика роста добычи сырой нефти в США с графиком увеличения баланса ФРС. Заметно, что графики начали сближаться с 2009 г., а с 2013 г. по настоящее время они практически вышли на общую траекторию. Таким образом, бурный рост добычи сланцевого газа и нефти стал возможен только в условиях политики «заливания» экономики деньгами и при активной игре на повышение на мировых рынках энергоресурсов.
За закрытием программы «количественного смягчения» ФРС последовало падение объемов добычи в 2016 г. на фоне мирового обвала цен на нефть (снижение до 34 долларов за баррель). Это поставило поставщиков энергоресурсов в США на грань банкротства. Заявления о том, что падение цены на нефть ниже уровня 55–60 долларов за баррель делает добычу сланцевой нефти и газа экономически невыгодной, были распространены еще в 2014 г. В 2016 г. темп банкротств среди производителей угрожающе нарастал[498].
Победа на выборах в США Дональда Трампа развернула тренд, так как от него ожидали жестких мер против Ирана (возвращение иранской нефти на мировой рынок в 2015 г. способствовало падению мировых цен). Однако, несмотря на хороший (для добывающих компаний) старт, ситуация в конце 2018 года стала напоминать события конца 2016 г.: цена на нефть марки WTI в США упала с 73 долларов за баррель в сентябре 2018 г. до 48 — в декабре 2018 г., причем это происходило на фоне возобновления американских санкций против Ирана и его нефтяной торговли, то есть цена внутри США падала, несмотря на то что именно США применяют санкционное оружие на мировом рынке.
