Карточный Дом - [131]

По самым приблизительным оценкам, только при банкротстве американских производителей сланцевой нефти и газа потери инвесторов могут составить около 300–500 млрд. долларов[499]. Так как большая часть инвестиций в добывающие компании поступала в виде кредитов от банков и выпуска облигаций, американский банковский сектор может столкнуться с кризисом погашения долгов[500]. Прогнозируемый кризис невозвратов уже сравнивали с событиями 2007–2008 гг.[501] В случае дефолта активы производителей нетрадиционных углеводородов перейдут в собственность банков, но при сохранении невысоких цен на нефть и газ внутри США это будут новые «токсичные активы». В отличие от недвижимости, которую в крайнем случае можно снести, активы в сланцевой нефтегазодобыче нуждаются в постоянном затратном обслуживании с целью предотвращения катастрофических последствий для окружающей среды.

В экспертных кругах ставился вопрос о том, не следует ли вмешаться в этот процесс государству, запустив программу по спасению отрасли (по мотивам операций по спасению банковского сектора и производства автомобилей в 2007–2008 гг.)[502]. Вопрос о наличии в бюджете США средств или возможности получить эти средства путем выпуска государственных долговых обязательств остается открытым, но для такого события необходимы чрезвычайные условия.

В этом контексте логично выглядит политика США в сфере экспорта энергоресурсов — выход на рынки Европы и Азии за счет сокращения поставок от иных стран, которые объявлены «противниками США» (Россия, Иран)[503].

Падение цен на нефть и проблемы с добычей в США уже нанесли сильный удар по энергетическому сектору фондового рынка США в 2015–2016 гг. Так, за 2015 г. капитализация крупнейших энергокомпаний США, входящих в индекс S&P 500, сократилась на 24 %[504]. Осенью 2018 г. наблюдался аналогичный процесс: за период с 1 октября по 17 декабря 2018 г. индекс NYSE ARC A OIL & GAS INDEX (отслеживает акции компаний нефтегазового сектора в США) потерял 24 % (снижение с 1581 до 1203 пунктов).

Это снижение происходило на фоне информации о том, что некоторые компании, добывающие нефть и природный газ из сланцевых месторождений в районе Техаса, предлагали поставку природного газа по так называемым отрицательным ценам (то есть фактически заявляли о том, что доплатят небольшую сумму денег клиенту, которые заберет газ, добытый на месторождении)[505].

Если США не находят покупателей на добываемый газ за пределами страны (на экспорт), то сектор снова столкнется с проблемами работы в убыток, необходимостью сокращать мощности и разрешать проблемы с обслуживанием займов. Поэтому политика блокирования газового экспорта в Европу из России, стран Центральной Азии и даже Ближнего Востока становится одним из вопросов экономической безопасности США.

Инспирированная в 2020 г. пандемия коронавируса серьезно раскачала энергетический сектор. Весной 2020 г. на американском рынке нефти произошло то, что ранее случилось на рынке газа — впервые в истории цены на нефть марки WTI стали отрицательными на торгах Нью-Йоркской товарной биржи (NYMEX) из-за спада потребления и переполнения хранилищ. Перезаключение соглашения ОПЕК+ в «аварийном режиме» стабилизировало рынок в 2020 г. Значительное сокращение добычи в странах-участницах соглашения способствовало восстановлению американской нефтедобычи. Затем, как на сломавшихся качелях, американская газовая отрасль в конце 2021 г. резко выросла за счет рекордных цен на газ на азиатском и европейском рынках. Этот рост был обеспечен в том числе за счет агрессивных внешнеполитических действий по блокированию российского газового экспорта в Европу (санкции в отношении проекта «Северный Поток-2»).

При этом развитие углеводородной энергетики уже не является приоритетом — текущая глобальная повестка предполагает совершение «энергоперехода» на возобновляемые источники энергии (комплекс технологических прорывов в энергоэффективности, декарбонизации, децентрализации и цифровизации).

Блестящий фасад американской экономики, составленный из высокотехнологичных и компьютерных гигантов, также входит в зону турбулентности. Общемировые настроения в сторону рецессии рушат перспективы на рост рынка дорогостоящих гаджетов, программного обеспечения и высокотехнологичных систем для гражданского применения (например, беспилотные транспортные средства, системы на основе возобновляемых источников энергии, гибридные, электрические и более экономичные двигатели в сфере личного, общественного и воздушного транспорта)[506]. За последнее десятилетие Китай укрепился настолько, что его производители теснят США уже и в сфере высокотехнологичной продукции. Конкуренция уже обострилась в сфере систем коммуникаций (телекоммуникационное оборудование, включая смартфоны) и распространилась на сферу транспортных средств (от электромобилей до авиалайнеров), робототехнику, космос и даже в искусственный интеллект.

За 2020–2021 гг. ситуация несколько изменилась, в первую очередь в связи с обострением соперничества между США и союзниками с КНР. США тормозят развитие китайского хай-тека и намереваются закрепить свое технологическое и промышленное лидерство, используя для этого повестку «энергоперехода» и борьбы с изменением климата, путем инвестиций в новые технологии. В этом контексте на регуляторов и их партнеров (в том числе такие финансовые компании как Vanguard, BlackRock) возлагается задача контроля за финансами, привлечение денежных средств на американский фондовый рынок для финансирования вложений в проекты, связанные с «энергопереходом» и прочими затратными новыми технологиями.