Карма - [32]

– Он смеется. – А еще, если не ошибаюсь, защитник девушек, да? Собравшийся охранять Майю, как Вишну – свою Лакшми.

Хорошо, что темно и Майе не видно, как я краснею.

Да, ты непростой парень, Сандип. И с интересным прошлым.

Его грудной голос парализует меня. И внушает нехорошее предчувствие.

Пита, – с трудом выговариваю я. – Я пойду с вами или поеду на вьючном верблюде.

Акбар снова смеется. Запасного седла у нас для тебя нет. А без седла ты не выдержишь и мили.

Выдержу, Акбар. Я родился в пустыне. И ты, разумеется, об этом слышал.

Хм-м. Знаете, Бариндра-сахиб, ваш приемный сын позабавил меня. Если ему так уж хочется, можно взять его с собой. У меня есть еще один верховой верблюд.

Бариндре решение дается нелегко.

Вы не оставляете мне выбора. Солнце почти взошло, и, если мы сейчас же не тронемся, наш отъезд заметят. У меня нет времени проверять, правду ли говорит Акбар. Тащить домой сына тоже некогда. Так что в путь! И постарайтесь, чтобы я о своем решении не пожалел.

Акбар отвешивает поклон Бариндре. (Лицемер.)

Я кланяюсь Майе. (Я не оставлю тебя наедине с этим скользким типом!)

Она натягивает покрывало чуть не до глаз. Рука у нее больше не дрожит.

Вперед, Сандип. – Акбар кивает на верблюдицу, невысокую, с обвисшей клочьями шерстью. – Мумаль ждет тебя. Ты ей наверняка понравишься.

Подонок.

В пустыню

Акбар подводит Майю к самому крупному из верблюдов. С уздечки у него свисают яркие кисти и серебряные колокольчики. С украшениями явно перестарались, животное смотрится из-за них нелепо. Но мне все равно завидно. Мохиндра – одна кличка чего стоит – выглядит величаво. Моя Мумаль напоминает какого-то поеденного молью грызуна со спичками вместо ног.

Ну что, Майя, ты готова? – спрашивает Акбар. – Готова погрузиться в настоящее безмолвие? – Он пытается приобнять ее за плечи, но она сбрасывает его руку. – Как тебе будет угодно, принцесса. – Она перекидывает ногу через кожаное седло. Акбар усаживается позади нее. – Не беспокойся, шепчет он ей прямо в ухо. В пустыне тебе не придется разговаривать. Там песок и ветер поглощают все слова и поступки.

Майя ежится.

(Почему Бариндра молчит и не вмешивается?)

А ты, Сандип? Ты готов? – Три пары глаз наблюдают, как я пытаюсь справиться с Мумаль. – Ты, наверно, не знаешь волшебного слова, без которого верблюд не встанет?

Перестань, Акбар! Я с самого детства на верблюдах ездил.

Он смеется и стегает Мохиндру плеткой.

Тогда не отставай, юный герой.

Я щелкаю языком, сжимаю коленями верблюжьи бока, размахиваю ветхой плеткой, и в конце концов Мумаль с громким недовольным стоном поднимается на ноги. Акбар с Майей вот-вот растворятся в темноте.

Фарук бы посадил Майю ко мне!

Великая неизвестность

Разгорается заря. Свет восходящего солнца ложится тонкой полоской над горизонтом. Похожий на дольку арбузной мякоти. Соскальзывающей с лезвия ножа.

Мне так захотелось сладкого спелого арбуза, даже живот заурчал!

Скоро у нас нашта[27]?

Ты с собой провизии прихватил? А то знаешь, Сандип, на четверых мы не рассчитывали.

(Так он и будет всю дорогу по любому поводу выставлять меня дураком?)

Ты меня не понял, Акбар. В Мул-Сагаре я знаю дерево, на котором как раз созрели манго. Там можно наесться до отвала и набрать плодов с собой в запас. Это совсем недалеко.

Я помню это дерево, – говорит Бариндра. – Ты хорошо придумал, Сандип.

Видишь? Я не буду вам обузой.

Я смотрю на Майю. Она укутана, как заключенный в тюрьме. И всем телом подалась вперед. Как будто хочет как можно дальше отстраниться от Акбара.

Мул-Сагар

Я вынимаю нож и ловко разрезаю манго, как учила меня амма. Два надреза, чтобы достать косточку. Потом мякоть на кубики. Мы сидим под деревом и молча едим.

Майя, – говорит вдруг Бариндра.

Я смотрю на него, открыв от удивления рот. Бариндра обращается непосредственно к Майе?

Ты понимаешь, что из города тебя пришлось увезти ради твоего же блага?

Она не поднимает глаз.

Майя, так больше продолжаться не может, – говорит Бариндра. – Молчание становится для тебя опасным.

Мы с Акбаром перестаем жевать. Притихли и ждем, что она Бариндре ответит. Внезапно где-то на дереве раздаются пронзительные вопли, нам на головы градом сыплются листья. Акбар хватает камень и запускает его в середину кроны.

Может, она боится неизвестности? – кричит Акбар вслед улетевшему камню.

Камень во что-то ударяется, и Майя вздрагивает от звука удара.

Или в глубине каждого из нас засел вопрос, который неотступно всплывает в наших снах?

Он кидает еще один камень. Из листвы выпархивает перепуганный белый попугай.

Как нам назвать свою вину? – шепчет Акбар.

У Майи дрожат губы. Крупной дрожью, как если бы кто-то теребил ее нижнюю губу. Я отворачиваюсь. Она сейчас хуже чем голая.

(Помоги.)

Я встаю. Простираю руки к далекому плоскому горизонту.

Не пугайся, когда перед тобой открывается безграничное. Как пустыня безгранична для взора, так и любовь безгранична для сердца.

Кто тебя этому научил? – спрашивает Бариндра.

Ты.

Бариндра качает головой.

Это мудрые слова, – говорит Акбар. – Что, если ты научился им в своем загадочном детстве?

Я пропускаю сказанное им мимо ушей. Поворачиваюсь и смотрю на Майю. Она крепко сжимает кулаки. Пальцы окрасились красным от платка, который она мяла в руках. Хочется понять, помог я ей или нет еще на какое-то время сохранить свою тайну.