Карма - [34]

Я просыпаюсь.

Утро

Наконец-то проснулся, Сандип, – говорит Акбар. – Что тебе такого снилось? А то ты всю ночь стонал, нам спать мешал.

Заткнись, Акбар.

Майя стоит на коленях. В руках у нее длинный кусок зеленой материи. Акбар показывает, как из этого куска свернуть тюрбан, который носят кочевники. На его несуразно большой голове сворачивается кольцами толстая змея.

Майя, – шепчет он. – Майя.

Руки у меня напрягаются, как готовая к выстрелу рогатка. Сами по себе сжимаются кулаки. Еще чуть-чуть – и я размозжу ему челюсть. Но тут я вижу лицо Майи. Что-то в нем переменилось со вчерашнего дня. В глазах пропала глубина. Они будто потухли.

И вместо того чтобы врезать Акбару по роже, я начинаю придумывать, как бы его получше уесть. Но не могу сложить нужные слова. Мозг словно бы отделился от тела.

Запихнуть бы ему в глотку этот дурацкий тюрбан. На большее моей фантазии не хватает.

1—2 декабря 1984

Пустыня Тар

Мы едем, отдохнем и снова в путь, – поет Акбар. – И так всю жизнь. Тот, кто живет в пустыне, на радость странствий обречен, а об ином забудь.

Это Руми? – спрашивает Бариндра.

Нет. Другой великий поэт, по имени Акбар. Неплохо он пишет, да? – (И при этом редкая скотина, разве нет?) – Сандип! – окликает меня Акбар. – Может, скрасишь нам путь еще каким-нибудь стихотворением?

Я отказываюсь. Да я в присутствии этого человека просто так рта не открою. Но про себя я повторяю строки персидского поэта аль-Халладжа:

Ради тебя я спешу по земле и по водам,

Ради тебя покоряю пустыню, в горах пробиваю проходы.

Ради тебя отвратился от мира и думать не стану о нем,

Пока не примчусь в те края, где мы будем с тобою вдвоем.

Я украдкой смотрю на Майю. Ее взгляд устремлен в пустыню. Не на меня.

А что ты хотел, Сандип? – одергиваю я сам себя. – Она что, должна читать твои мысли?

Вот, я уже и думаю так, как говорит со мной Акбар.

Россказни из пустыни

Расскажи нам про себя, Акбар, – говорит Бариндра. – Чтобы время скоротать. Мы же о тебе ничего не знаем.

Да, Акбар, – добавляю я. – Кто ты вообще такой? И почему я тебя не встречал в Джайсалмере?

Потому что мы с тобой очень разные, Сандип. Я всегда сам по себе. А ты в толпе. Я изучаю музыку и литературу в часы, когда становятся длинными тени. А ты, как бродячая собака, жаришься на полуденном солнце. Торгуешься на рынке. Тянешь из туристов деньги, каких и близко не стоит твоя болтовня. А в свободное время охмуряешь девушек. Я, в отличие от тебя, Сандип, стараюсь наилучшим образом распорядиться дарами, которые получил от Бога.

Ах да, ты же у нас поэт. Без гроша, но богатый духовно. Воспеваешь мир, в котором не живешь.

Ну не всем же везет, как тебе, Сандип. Так, чтобы чудом спастись. Чтобы начать новую жизнь, лучше прежней.

Поэтому, Акбар, ты предпочитаешь переживать случаи из чужой жизни.

Я их коллекционирую, Сандип. Твой случай – особенно ценный для меня экземпляр. Ведь кочевники редко погибают в песчаных бурях.

А тебе не интереснее было бы в пересказе сделать их рыбаками с Аравийского моря? Которые взяли и переселились в пустыню.

Ты говоришь так, будто эти люди тебе никто. Неужели ты совсем ничего не помнишь?

За этим-то ты и явился в Джайсалмер, да, Акбар? Чтобы выудить у меня воспоминания для очередной своей песни? Это же ненормально – так интересоваться жизнью других людей. Что, у тебя больше ничего нет за душой, кроме старых россказней из пустыни?

Да, Сандип, больше ничего. Но так будет не всегда. И перемена произойдет раньше, чем ты думаешь.

Свежие следы

Здесь остановимся на две ночи, – говорит Акбар у подножия высокой песчаной гряды. – Мне седло натерло.

Да, думаю я злорадно, ехать с этим не очень удобно. Его рука лежит у Майи на бедре. Когда Майя заваливается набок, задремав, он прижимает ее к себе. Придерживает за талию, когда Мохиндра спотыкается. День напролет поет ей на ухо песни. И Бариндра ни слова ему не говорит! Как послушный слуга.

И Майя больше не отстраняется от Акбара. Она уступила? Сдалась?

Майя не смотрит ни на кого – только вперед, на горизонт, очерчивающий границу безжизненного пейзажа. Тело ее неподвижно. Пальцы не бегают по невидимым клавишам.

Она увядает. Истончается в пыль. Долго ли осталось до того мига, когда я, обернувшись, не увижу Майи на спине Мохиндры? Потому что ее хрупкое тело распластано на земле и над ним кружат грифы.

Пустыня за день поглотит ее без остатка. Плоть вернется в землю.

Разве кому-нибудь есть дело до судьбы какой-то девчонки? – написала она в моем дневнике.

(Я обдумываю, как бы привязать Акбара собственным его тюрбаном к Мохиндре. А самому сбежать с Майей.)

Мотивы

Скажи, чтобы он перестал, пита.

Перестал?

Я про Акбара.

Перестал что? Готовить нам еду? Ухаживать за верблюдами?

Вести нас неизвестно куда! Ты ведь и сам не знаешь, куда мы направляемся! А еще он издевается. Выставляет меня в дурацком виде.

Ты найдешь способ, Сандип.

Способ сделать что?

Сравняться с ним. Показать, что ты не хуже. У каждого человека есть свои сильные стороны.

Я не вижу в нем сильных сторон. Вижу только, что он хитрит. Акбар не обычный проводник, Бариндра. Не верю, что он просто помогает Фаруку. У него что-то нехорошее на уме.