Капитан Арена - [26]

Мы тотчас же занялись охотой и, едва сделав двадцать шагов, поняли, что капитан сказал нам правду: зайцы выскакивали у нас из-под ног, и, убегая, каждый заяц вспугивал двух-трех других. Меньше чем за полчаса мы убили их целую дюжину. К несчастью, земля была усеяна норками, и при каждом выстреле пять-шесть зверьков прятались в них; тем не менее после двух часов охоты мы насчитали восемнадцать убитых зайцев.

Двенадцать из них мы отдали жителям острова, а шесть других унесли на судно.

Шагая по острову из конца в конец, мы заметили какие-то древние развалины; я подошел поближе, но с первого взгляда понял, что они не представляют особого интереса.

Мы потеряли (хотя, может быть, и выиграли, это уж как посмотреть) два часа, а потому, хотя некоторое время назад и поднялся свежий ветерок со стороны Сицилии, было вполне вероятно, что нам не добраться до порта Стромболи в срок, чтобы успеть сойти на берег; тем не менее мы распустили все паруса, чтобы не в чем было себя упрекнуть, и за два часа проделали около шести льё; но неожиданно южный ветер стих, уступив место северо-восточному, и с этой минуты паруса стали приносить нам скорее вред, чем пользу, так что мы снова пошли на веслах.

По мере нашего приближения к Стромболи мы все отчетливее видели его, различая в прозрачном вечернем воздухе каждую деталь острова; это гора, которая формой в точности напоминает стог сена и вершина которой увенчана острым гребнем: вот из этой вершины и вырывается дым, а каждые четверть часа — пламя; днем этого пламени словно не существует, оно растворяется в солнечном свете, но, когда наступает вечер, когда восток начинает темнеть, пламя становится зримым и видно, как оно вздымается посреди окрашенного им дыма, а потом низвергается брызгами лавы.

Около семи часов вечера мы добрались до Стромболи, но, к несчастью, порт расположен на его восточной стороне, а мы плыли с запада, поэтому нам пришлось идти вдоль всего острова, по крутому склону которого лава спускается в море. На участке шириной в двадцать шагов на вершине и в сто пятьдесят у основания гора в этом месте покрыта пеплом, и вся растительность на ней сожжена.

Капитан предсказал точно: мы прибыли через полчаса после закрытия порта; все, что мы могли сказать для того, чтобы нам его открыли, оказалось тщетно.

Между тем все население Стромболи сбежалось на бе-per. Сперонара была частым гостем здешнего порта, и наших матросов хорошо знали на острове: каждую осень они совершают четыре или пять плаваний сюда, чтобы взять груз пассолини; добавьте к этому всего лишь два или три других плавания в течение года, и это окажется больше чем нужно для того, чтобы установить отношения какого угодно рода.

С той минуты, как мы очутились в пределах слышимости, между нашими матросами и жителями Стромболи установилось множество частных диалогов, насыщенных вопросами и ответами, которые из-за наречия, на каком они велись, нам было невозможно понять; одно было ясно: разговор шел весьма дружественный. Похоже даже, что у Пьетро был интерес выяснить отношения особо нежного свойства с девушкой, которая, как нам показалось, никоим образом не старалась скрыть свою благосклонность по отношению к нему. В конце концов разговор оживился до такой степени, что Пьетро начал раскачиваться на одной ноге, потом на другой, сделал два-три подготовительных коротких прыжка и под припев Антонио начал танцевать тарантеллу. Юная уроженка Стромболи не пожелала остаться в долгу и тоже принялась отплясывать, и этот неистовый танец на расстоянии продолжался до тех пор, пока оба танцора не рухнули от усталости — один на палубе, другая на берегу.

Я ждал этой минуты, чтобы спросить у капитана, где по его планам мы проведем ночь; капитан ответил, что он полностью находиться в нашем распоряжении и нам нужно лишь дать ему приказ. Тогда я попросил его бросить якорь напротив вулкана, с тем чтобы мы ничего не пропустили из зрелища его ночных извержений. Капитану стоило сказать лишь слово, как все матросы, прервав беседу, бросились к веслам. Десять минут спустя мы стали на якорь в шестидесяти шагах от северного склона горы.

Это на Стромболи царь Эол держал закованных в цепи luctantes ventos tempestatesque sonoras[12]. Безусловно, во времена Вергилия, когда Стромболи назывался Стронгилой, остров не был еще известен таким, каким стал теперь, он лишь готовил в своих недрах те взрывчатые периодические извержения, какие сделали его самым вежливым вулканом на земле. В самом деле, когда имеешь дело со Стромболи, всегда известно, чего от него ожидать, это не то, что Везувий или Этна, которые заставляют путешественника ждать какого-нибудь жалкого изверженьица иногда три года, а иногда пять или десять лет. Мне скажут, что это, несомненно, связано с положением, какое они занимают в иерархии огнедышащих гор, положением, которое позволяет им проявлять аристократизм в свое удовольствие: все верно; однако следует проявлять признательность по отношению к Стромболи за то, что он никогда не обманывался насчет своего положения в обществе и понял, что он всего лишь миниатюрный вулкан, на который даже не обратят внимания, если ему вздумается загордиться, тем самым выставив себя в смешном свете. За отсутствием качества Стромболи берет количеством.