Кант: биография - [88]
Теоретическое заключение первой части книги кажется совершенно аналогичным практическому выводу второй части. Кант утверждает, что открыл пневматологию, которая «может быть названа системой, неизбежного незнания относительно определяемого вида существ»,[711] а именно духов. Теоретическое заключение можно сформулировать как максиму, которая совершенно негативна. Кант заявляет:
Теперь оставим вопрос о духах, эту обширную часть метафизики, как окончательно выясненный и решенный. Вновь возвращаться к нему я не стану. благоразумие требует в этом, как и в других случаях, чтобы мы соразмеряли планы с нашими силами и, не будучи в состоянии достигнуть большого, довольствовались малым[712].
Было бы заманчиво увидеть в этих выводах первые, хотя и не до конца выраженные, теоретические следствия кантовской революции и возрождения, и возможно, именно этим они и являются. Однако несложно преувеличить важность этой работы. В ней не наблюдается революционного разрыва с прошлым. Теория остается по сути той же, что и прежде. Как и в ранних работах, Кант считает, что «духовное начало внутренне присуще материи, с которой оно связано, и влияет оно не на силы, устанавливающие соотношение между элементами, а на внутренний принцип их состояния»[713]. Он защищает точку зрения Лейбница, что должна существовать внутренняя причина внешней действенности. А «наполовину принадлежащим другому миру», то есть тем, кто верит в отдельный мир духов, – им пора в больницу.
Философское развитие Канта в 1755–1769 годах: «В поисках чести Фабия Кунктатора»
Существует множество мнений по поводу разных точек зрения, которые Кант, как считается, занимал в докритический период. Я полагаю, что большая их часть ошибочна. Он не столько имел всеобъемлющую метафизическую позицию, сколько искал ее. Напоминание, которое Кант написал для себя в своем экземпляре «Наблюдений», характерно для всего периода:
Все проходит мимо нас в каком-то потоке, и изменчивый вкус и различные состояния людей делают всю игру [жизни] ненадежной и обманчивой. Где мне найти в природе опорные пункты, которые человек никогда не может сдвинуть и в которых я могу указать вехи, чтобы он знал, какого берега ему держаться?[714]
Кант на протяжении большей части шестидесятых годов находился скорее в поиске, чем придерживался устоявшейся точки зрения, и характер этого поиска был важнее последовательности различных позиций, которые он занимал в этот период.
Слово «природа» представляло собой тогда основополагающий элемент позиции Канта. Именно в природе, а не в разуме он искал опорные пункты и критерии, по которым можно судить о действиях человека; и Руссо стал чрезвычайно важен для этой точки зрения. В действительности Кант был таким же натуралистом, как и большинство его современников. Эта проблема все еще занимала Канта в 1765-66 годах, как видно по его «Уведомлению о расписании лекций на зимнее полугодие 1765/66 года». Кант указывает, что этика кажется надежнее метафизики, но на самом деле таковой не является. Она выглядит обстоятельной наукой, но это не так.
Причина этого в том, что различие добра и зла в поступках людей и суждение об их нравственной правомерности может быть легко и правильно познано человеческим сердцем при помощи того, что называется чувством (Sentiment), минуя окольный путь доказательства. Поскольку вопрос по большей части ясен уже до приведения доводов разума (в метафизике дело обстоит иначе), то нет ничего удивительного, что в моральной философии без особых размышлений излагают в качестве пригодных доводы, имеющие только видимость убедительности.
Вместо того чтобы следовать этому пути, Кант пытается дополнить и уточнить «опыты Шефтсбери, Хатчесона и Юма», которые, «хотя и незакончены и страдают известными недостатками, тем не менее всего больше преуспели в раскрытии первых основ всякой нравственности»[715]. Этот текст также подсказывает нам, где Кант надеялся найти эти принципы. В «Уведомлении» 1765 года он говорит, что всегда обсуждает «исторически и философски то, что происходит, прежде чем указать на то, что должно происходить», и что он прояснит метод, которым необходимо изучать человека. Не стоит сосредотачиваться только на его изменчивом облике, являющемся результатом среды, следует изучать «саму природу человека, которая всегда остается той же, и свойственное ей место в мироздании». Она расскажет нам, что мы должны делать, пока ищем высшее физическое и моральное совершенство, в большей или меньшей степени не достигая ни того, ни другого. Кант, кажется, уверен, что в конечном счете и природа, и разум говорят нам одно и то же.
