Кармело засмеялся: затея ему понравилась. Мы отвязали мешки и начали вынимать оттуда ароматные караваи.
— А ну, катись, хлебушек! — сказал Чернявый и, прицелившись, кинул каравай вниз по тропинке; он подкатился аккурат к первому дому на окраине.
Сперва никто не обратил внимания: кому могло прийти в голову, что с горы хлеб будет падать?
Первыми это чудо заметили ребятишки. Они проворно подбирали хлеб и принимались жевать.
— Ты глянь на этих паршивцев! — возмутился Золотничок.
Агриппино, самый меткий из нас, спрятался за выступом скалы, чтоб его не заметили.
Но вот ребятишек с пронзительным кудахтаньем окружили старухи; слов на таком расстоянии было не слышно.
Немного погодя сбежались люди и в изумлении воззрились на гору. Женщины стали на колени и принялись молиться.
— Ха-ха-ха! Болваны возносят хвалу Святому Февронию, а благодарить-то надо бы дядьку Золотничка.
Снизу донеслись гулкие удары колокола.
— В нашу честь звонят! — с гордостью заявил Пузырь.
Мешки быстро опустели.
— Ну, в какую сторону тронемся? — спросил Кармело.
Нам еще хотелось полюбоваться на царящее внизу столпотворение.
— Ладно, хватит вам, повеселились, — увещевал нас Кармело. — Надо же чуток и себе оставить.
— А ну, хрен с ним, с этим хлебом! — Тури так разошелся, что его уж было не остановить.
— Да разуй глаза-то, дубина!
Грязный палец Кармело указывал на группку людей, которые тихонько подбирались к нам.
— Бандиты! — всполошился Пузырь.
— Какие тебе бандиты! — отозвался Кармело. — Скорее всего, местные решили проверить, откуда вся эта благодать Господня.
Мы поспешно запихнули под рубаху по караваю и сбросили с обрыва мешки. А ослов погнали по уже проторенной нами ночью тропке.
Потом Кармело отыскал вымытый ливнями желоб на самом крутом, восточном склоне. И мы стали поодиночке спускаться, напряженно глядя под ноги и хватаясь за выступы.
Наконец каменная круча сменилась довольно пологим зеленым склоном. Тут мы разжились миндалем: странно, как это он еще не сгнил? Одна беда — нас зверски мучила жажда.
— Весь рот огнем горит! — хныкал Карлик.
— Да, не надо было в эти рога трубить, — добавил мой брат.
— Фу-ты, дьявол! — плевался Чернявый.
— А вон апельсиновая роща, — сказал Тури (рог висел у него на ремне). — Там и утолим жажду.
— Ура! — закричал я.
— Ать-два, ать-два! — со смехом командовал Агриппино.
— Где ж мы тут напьемся? — допытывался Пузырь.
— Воды я вам добуду, — с ухмылкой объявил Агриппино. — Только, если нас накроют, я не виноват.
Мы послушно двинулись за ним.
— Может, лучше в деревню спуститься? — предложил Тури. — Кто нас там знает?
— Погоди, — не сдавался Агриппино.
И все-таки он нашел колодец. Правда, на нем висел замок, и рядом — никого.
— Как же воды-то достать? — спросил я.
Агриппино подергал замок — безрезультатно.
— Ну вот, напились! — огорчился Пузырь.
— А ты думал, крестьяне дураки? — с издевкой произнес Тури.
— Кто днем колодцы запирает? — возразил Агриппино и взялся за рычаг.
Раздался скрип и звонкое бульканье.
— Ой, вода!
Тури и Обжора показали на заполнившиеся водой желобки в роще.
— Вот она, водичка!
— Запела, милая!
— Вырвалась на свободу!
Первые струйки были серыми, с комьями земли, но затем по желобкам, выложенным плитками, потекла чистая, прозрачная водица.
— Ну наконец-то, родимая! — облизываясь, приговаривал Карлик. — А мы уж заждались! Кто же тебя там, внизу, за задницу-то держал?
Мы улеглись рядком вдоль желоба и стали жадно пить. У меня вода аж из носа полилась, но оторваться я все равно не мог, как и мои приятели.
Напившись, мы стали плеваться, брызгаться и устроили настоящий морской бой.
Внезапно в глубине рощи яростно залаяли собаки, учуяв присутствие чужаков.
— Атас! — крикнул Агриппино.
Мы помчались за ним. Он каким-то чутьем угадывал, куда бежать, и быстро вывел нас на изрытую колесами пустынную дорогу. И тут нас наконец настигла жара.
Путь предстоял долгий и опасный, ведь надо было еще как-то миновать рощу, где прятались бандиты.
Пузырь, как всегда, начал канючить:
— Как бы опять на бандюг не напороться!
— Ничего, — ухмыльнулся Чернявый. — Ведь на разбой они ночью выходят, а днем где-то хоронятся, черти.
За поворотом дороги мы услышали грохот и увидели столб красноватой пыли над мостом через ближнюю речку.
— Должно, машина едет, — предположил мой брат.
И верно, это был последний джип, который мы увидели на нашей земле. Мы встали посреди дороги, шофер притормозил и хотя с явной неохотой, но все же посадил нас в машину.
— Энна, Энна, — твердил он. — Я еду в Энна.
Там сидели еще два солдата, а когда мы загрузились, в машине стало плюнуть негде. Чернявый щелкал миндаль, и его примеру тут же последовали Тури и Карлик. Американцев мы тоже угостили орехами; они смеялись и повторяли: «Гуд, гуд». Встречный ветер обдувал нам лица; вдали показалось наше Минео.
Американцы высадили нас на развилке дорог и потом долго махали нам на прощанье.
