Калина - [2]

По-разному решается она в составляющих эту книгу двух его повестях.

Более ранняя — «Калина» — первым изданием вышла в Познани в 1963 году. Эту повесть, наверное, было бы не столь уж безосновательно отнести к жанру бытовой психологической драмы. Действие ее, как принято говорить, происходит «в наши дни». Случай, сам по себе довольно несуразный, — дорожное происшествие — становится поводом, позволяющим писателю показать сложные, противоречивые характеры своих героев, их отношение к прошлому и настоящему, к собственной своей судьбе. И в этом смысле «Калина» — произведение во многом, бесспорно, весьма традиционное.

Однако Богуслава Когута прежде всего интересует, пожалуй, даже не сама драма нескольких близких друг другу людей, не картины провинциального быта, которые он выписывает с таким несомненным мастерством, не тюремные злоключения лесничего Матеуша, а нелегкая судьба Бориса Рутского. Крестьянский сын, юный конспиратор-подпольщик, каким-то чудом вырвавшийся из рук гестапо в годы оккупации, Борис становится в новой Польше известным и уважаемым художником. Признание, награды, достаток, наконец, первое место за проект памятника героям минувшей войны в родном городе — столице крупного воеводства. Но успех и внешнее благополучие словно мстят за себя, порождая в душе Бориса сначала апатию, неудовлетворенность самим собой, а затем и неверие в собственный талант, ощущение своей ненужности, даже непричастности к жизни народа. Тяжелая травма, полученная им в автомобильной катастрофе, служит как бы внешним толчком к переосмыслению пройденного пути, к беспощадному, горькому суду над собой.

Раздумья о таланте, об ответственности художника перед обществом, о цели и назначении искусства, которое только тогда и имеет смысл, когда служит народу, — таков круг проблем, волнующий и героя повести Бориса Рутского и ее автора Богуслава Когута. И хотя повесть не завершается «счастливой развязкой», она вовсе не пессимистична. Борис находит в себе силы, чтобы преодолеть мучительный кризис, к нему возвращается вера в себя, в свой талант. В последнем письме к жене он пишет:

«…когда человек видит, как должно быть, значит, он уже на правильном пути, я, кажется, уже на этом правильном пути, и это такое удивительное чувство».

«Калина» — повесть многоплановая, и, естественно, сказанным неверно было бы ограничивать не только ее содержание, но и проблематику. Хотелось бы отметить лишь еще одно. В «Калине» Богуслав Когут рисует сегодняшний день, размышляя о его заботах, о его проблемах, о его противоречиях. Но и в этой повести, как и в жизни современной Польши, минувшая война не только тяжелое воспоминание, не только история. Она как бы незримо присутствует в книге: и через два десятилетия не зажили еще в сердцах и душах людей, переживших, перестрадавших, вынесших на своих плечах войну, раны, нанесенные ею.

Война, по словам Богуслава Когута, «убивает не только на фронте, она убивает и потом». Эта война стала главным героем другой повести писателя — «Кому позволено жить», изданной в 1965 году.

Она рассказывает о событиях уже давних, о первых неделях 1947 года, предшествовавших первым выборам в первый послевоенный польский сейм. Действие повести развивается стремительно, как стремительны, жестоки и трагичны были те дни. Писатель скупо, почти в документальной манере, воссоздает атмосферу борьбы за социалистическую Польшу, не схематизируя, не упрощая, не приукрашивая прошедшего. Богуслав Когут стремится показать всю сложность, весь драматизм и вместе с тем неповторимое своеобразие тех дней, напомнить сегодняшним ровесникам своих героев, как непросто было тогда, почти четверть века назад, опустить в избирательную урну бюллетень с именем кандидата-коммуниста.

Именно в этом писатель видит смысл обращения к прошлому. Богуслав Когут работал над повестью «Кому позволено жить» в 1964 году. А незадолго до этого в Познани вышла небольшая книжечка «Трудные дни» — личный дневник партийного работника Феликса Семянковского, который в 1945—1948 годах был инструктором сельскохозяйственного отдела познанского воеводского комитета ППР[1]. Горячо рекомендуя эти бесхитростные, литературно «не обработанные» записи свидетеля и участника исторических событий, Когут писал в предисловии к ним:

«Рождение польского социализма, с точки зрения одного человека, одного поколения, — время уже весьма далекое. Люди, сегодня достигшие зрелости, не помнят тех лет или помнят их очень плохо; из литературы, из пропаганды, из истории они узнают, ч т о  тогда происходило и какой исторический вес имеют те годы и борьба, но они не знают, к а к  это выглядело в повседневной жизни, на отдельных участках фронта».

Эту задачу — поведать, к а к  это выглядело на небольшом участке фронта борьбы за социализм, — и поставил перед собой писатель в повести «Кому позволено жить». Стремясь рассказать о буднях переломного момента в истории своей страны, Богуслав Когут как бы продолжает этой книгой исследование, давно уже начатое послевоенной польской литературой. Исследование судеб людей, у которых, как отмечает писатель, никогда не было возможности выбирать, ибо они почти всегда оказывались в положении, им навязанном.