«Какое великое утешение — вера наша!..» - [72]
По поводу Ваших мыслей о молодом пастыре.
Христианину можно и должно иметь «суждение», не допуская его перейти в «осуждение». Святые отцы все советуют делать с рассуждением. И Ваши мысли, мне кажется, больше суждение, растворенное скорбию о действительном или только кажущемся несовершенстве. Это ревность о том, чтобы человек, которого хочется уважать, был, насколько возможно, ближе к идеалу. Но идеал — это удел очень немногих, тех, кого мы прославляем как великих подвижников, как угодников Божиих. Но и они, будучи людьми, не всегда и не во всем осуществляли идеал. И святые по немощи человеческой иногда поступали не идеально.
Подвиг православного священника чрезвычайно тяжел. В некоторых отношениях он много тяжелее монашеского и во всяком случае много, много тяжелее подвига католического ксендза. Православный священник должен сочетать и служение Христу, и заботу о семье. Обязавшийся семьей обязан, должен заботиться о семье, на каком бы служении церковном он ни был. Он прежде всего должен свой дом добре правити (1 Тим. 3:4, 12.)
Эгоизм всегда и во всем нехорош, даже и в добром. Я знаю случай, когда мирянин, обязавшийся семьей, хотел больше читать церковные книги, чем думать о семье. Это эгоизм. И какая это несчастная семья… Дом не устроен, дети не воспитаны. Они верующие, ходят в храмы — но не знают и основного из того, что постоянно читает отец…
Говорю это к тому, что и священник должен уделять достаточно внимания своей семье… Попечение о том, како угодити жене (1 Кор. 7:33), обязательно для всякого оженившегося, конечно, если не переступаются границы. Так же обязательна и для священника забота о детях, не только об их обучении в Законе Господнем, но и о материальном благосостоянии. Конечно, желательно, чтобы и супруга священника была настоящей матушкой, спутницей и сотрудницей мужа во всем. Но нет идеальных людей, нет и идеальных жен…
Вам судил Господь жить вблизи, иметь живое, непосредственное общение с редкими, выдающимися пастырями — о. Алексеем и о. Сергием. И Ваши рассказы о них могут принести много пользы молодому пастырю.
Наше время — особенно сложное и тяжелое время для пастырского делания, более сложное, чем то, когда подвизался о. Алексей. Не будьте очень требовательны к современному пастырю. Медленно, по капельке долбите, не может быть, чтобы доброе слово, чтобы рассказы о лучших пастырях не принесли плода. Только не ждите плодов очень скоро и не старайтесь их выращивать как–либо искусственно. А Вы уже имеете и добрый показатель. Все–таки когда нужно было, был избран правильный путь, хотя это могло грозить неприятностями. Слава Богу и за это. Продолжайте с Божией помощью воспитывать молодого человека. Не смущайтесь тем, что он иерей, а Вы женщина. Ваша святая соименница заронила семена добра в душу своего внука.
Теперь немного о себе. Вам, вероятно, известно, что я возбудил ходатайство о снятии ограничений. Получил ответ: разрешено только не ходить самому на регистрацию, ходить будет опекун. Но я хотел бы перебраться поближе ко всем вам, поселиться в Петушках. Об этом пишу теперь генеральному прокурору Помолитесь у святынь владимирских, чтобы Господь расположил его благосклонно отнестись к моей просьбе.
Здоровье мое более или менее удовлетворительное. Много лежу, но больше по лени.
Господь да хранит Вас, моя родная.
Потрудитесь передать мой сердечный привет и благословение всем помнящим меня.
Желаю Вам здоровья телесного, бодрости духа, радости о Господе.
Призываю на Вас Божие благословение.
Спасайтесь о Господе.
С любовью богомолец Ваш е[пископ] А[фанасий]
P. S. Будете писать азиатам[429], и их приветствуйте от меня. От о. Василия и Тани недавно получил письмо. Карабановскому доктору[430] писал в конце июня. Ответа еще нет.
2 сентября 55 г.
Память святителей Суздальских
Милость Божия буди с Вами, родная моя Шура!
Благодарю Вас за Ваше письмецо, за добрую память.
Всем сердцем соскорблю Вашим скорбям.
Конечно, Вам нужно найти какую–либо хорошую женщину, которая разделила бы Ваше одиночество. Господь да пошлет Вам таковую.
Скорбеть об усопших близких естественно для людей. Не осуждает такой скорби и Церковь Православная. Сам Господь прослезился у гроба друга Лазаря[433].
Только надо особенно наблюдать за тем, чтобы скорбь не перешла границы. Можно и поплакать, но надо и утешаться. Молитва о дорогих усопших должна ослаблять нашу скорбь об умерших — преданностью воле Божией. Господь даде, Господь отъят. Вуди воля Господня, — так утешал себя праведный Иов[434].
Не унывайте и Вы, родная моя! Христианам, по слову Христову, подобает многими скорбями идти[435]. Сокрушаться о грехах должно, но надо беречься, чтобы сокрушение не перешло в уныние.
Постоянно памятуя о грехах, не надо забывать о безмерном Божием милосердии.
Посылаю Вам мою последнюю фотографию.
Да хранит вас всех Господь. На всех призываю Божие благословение. Спасайтесь о Господе.
С любовию богомолец Ваш е[пископ] А[фанасий]
Милость Божия буди с Вами, раб Божий Леонид.
Епископ Афанасий (Сахаров)Настроение верующей души по Триоди ПостнойПечатается по: Сахаров Сергий. Настроение верующей души по Триоди Постной. М.: Новоспасский монастырь, 1997.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.