"Как на наши именины..." - [13]

— Кактусы — не обязательно колючие шарики. Кактусов на свете тысячи видов! — бабушка начала вынимать свёрточки и рассказывать.— Есть такие, как бочки, есть колонны высотой 15—20 метров, их спиливают обыкновенными пилами, древесину используют на различные изделия, даже в строительстве. Есть кактусы, похожие на колючие змеи, есть кактусы-оладьи, рога оленей или лосей, есть похожие на кусты с листочками, есть такие, как булава, кинжал или язык… И они не только в пустынях растут. Много их в Южной Америке на травянистых равнинах, растут кактусы и в горах среди скал, и в тропических лесах, где парно и душно, царит полумрак… Я с собой только самые маленькие забрала, от некоторых «деток» отщипнула, а «маток» кактусоводам отдала. Взяла побольше тех, которые красиво цветут.

— А разве кактусы цветут? — не удержались от удивления Толя и Коля.

— Хо, мои милые… Тогда вы действительно ничего не знаете о кактусах! У нас сады какие? Яблони, груши, ну сливы ещё, вишни. А у мексиканских индейцев возле хижин кактусовые сады. И цветут сады, ух как красиво цветут! И плоды — во-от такие! — бабушка сжала кулак.— А на некоторых плоды, как ягоды.

— И их можно есть? — ещё более изумились мальчики.

— А как же! Плоды, и сами кактусы. Не все, правда… Вот, предположим, едет всадник по пустыне. Изголодал, жажда измучила — языком не шевельнуть… Лошадь еле ноги передвигает — устала, исхудала. И вдруг видят: стоят зелёные колючие бочки! Всадник колючки — шах-шарах — обсечёт, откромсает себе — во-о-от такой ломоть! — развела бабушка руки в стороны.— И ест, как арбуз. Лошади насечёт кусков… И поедят, и попьют заодно. Некоторые кактусы используются сырыми, некоторые жарят и пекут, из некоторых варят варенье, мармелад, цукаты-конфеты… Такая вкуснотища!

— Ух, наедимся! — Коля постучал кулачком о кулачок, придвинулся к чемодану вплотную.

Бабуля не обратила внимания на его слова. Она развёртывала кактусы и раскладывала на диване и на полу вокруг себя, а те были в пластмассовых вазончиках, расставляла на столе и на стульях.

— О, и у нас такие кубики есть! Побольше даже! — сказал Толя.

— Большие не твои, а мои,— уточнил Коля.

— Да, эти вазончики из детских кубиков,— сказала бабушка.

— Бабуля, а как же… с корнями, но без вазончиков, без земли. Засохнут! — пожалел Толя.

— Не засохнут. Они живучие. А «деток» нарочно подсушивают с недельку, потом укореняют над водой и только тогда садят.

Толя и Коля пробовали некоторых подержать — и сразу накололи пальцы, начали их, морщась, сосать.

— Что — кусаются? Кактусы могут постоять за себя… Вот этот — сенилис,— подняла бабушка один беловолосый лохматый кактус-«детку». — Цефалоцереус сенилис… Такая у него фамилия и имя.

— У нас во дворе такая собачка лохматая есть! Жужа зовётся, болонка,—воскликнул Толя и подставил ладошки.

— Осторожно, он тоже колется,— бабушка положила ему в ладони кактусёнка.

Кактусик был хоть и лохматый, но волосы жёсткие, из них там и сям торчали колючки.

— И мне дай подержать! И мне! — подставил Коля ладони.

Толя повернул сделанный из ладоней ковшик, и кактусёнок скатился в Колины руки. Брат начал укачивать его, как ребёнка.

Таких, чтоб совсем не кололись, не было. Поэтому бабушка пользовалась пинцетом с надетыми на кончики резиновыми трубками. Приподнимала кактус и выжидала, пока дети налюбуются им. Потом укладывала и брала другой.

— Маммилярия бомбицина…— приподняла бабушка что-то бело-розово-шелковистое с редкими колючками.— Маммилярия плюмоза… — показала комочек белокудрявых, сросшихся воедино кактусиков.— Маммилярия магнимама… — и подцепила какой-то огурчик с пупышками. Пупышки тёмно-зелёные и крупные, как зёрна кукурузы, и на каждом торчит несколько длинных иголок.

А потом бабушка показывала пародии, лобивии, цереусы, ребуции, эхинокактусы…

У Толи даже голова закружилась от этих трудных названий. И как их всех запомнила бабушка? Это же сколько времени надо, чтобы всё это заучить!

Увлеклись Толя и бабушка кактусами и не заметили, что Коли давно уже нет около них.

— А-а-о-о-у… А-яй! — вдруг услышали крик Коли. Кажется, из кухни.

Бабушка с перепугу уронила один кактус. А Толя совершенно забыл, что вокруг них на полу разложены кактусы. Как подфутболит одного ногой! Как шлёпнет на второй тапкой! Звук — точно под ногу попал огурчик.

«Ах!» — отхватил ногу, словно ожёгся. Поздно! Бабуля всплеснула руками, подобрала с пола остатки. «Эхинопсис? Ну да, эхинопсис…» — бережно уложила обломки раздавленного кактуса на стул и побежала на Колин крик. Толя за ней…

ДВЕ ОПЕРАЦИИ

Коля сидел за кухонным столом и мычал, высунув язык. На клеёнке лежали остатки кого-то кактуса.

— Мыа-мыа…— гнусаво плакал он, не пряча языка. По щёкам скатывались крупные слезины.

Бабушка сначала схватила обрезки кактуса.

— Не мама, а магнимама… Из рода маммилярий… — она сожалеюще вздохнула и посмотрела на Колин язык.

— Я дыу-мыал…— болтал Коля высунутым языком,— чи-то это, как ку-ку-ку…

— Кукуруза? Варёная? — подсказал Толя.

— Ы-гэ.

— Ну и вкусная?

— Ны-ет… — повертел Коля головой.

— А может, и не магнимама… Может, маммилярия центрицирха,— бабушка присела к столу, подперев ладонью щёку. Пальцами левой руки бережно поворачивала обрезки кактуса.— Или пародия мааси? Нет, не пародия… Какой же у меня был? «Слоновый зуб»? По-латыни он называется… называется…