Как это делалось в Ленинграде. Цензура в годы оттепели, застоя и перестройки - [116]

Год 1989

Снова обозначим основные «знаковые прорывы»: февраль — повесть Г. Владимова «Верный Руслан», февраль — март — роман Джорджа Оруэлла «1984», ноябрь — декабрь — книга Р. Конквеста «Большой Террор». Потоком хлынула литература русского зарубежья: книги И. А. Бунина (в частности, «Окаянные дни»), М. А. Алданова, Д. С. Мережковского, Н. А. Бердяева, Л. П. Карсавина и других.

Политико-идеологическая цензура, хотя и со скрипом, всё же сходит практически на нет. Последний «скрип» — «вскрытый факт незаконного размножения книги Саши Соколова “Палисандрия”, издательство “Ардис” (Анн Арбор, г. Мичиган, США, 1985 г. на рус. яз.)» в ленинградском объединении «Электроаппарат», о котором тогда в специальном донесении доложил московскому начальству всё тот же Л. Н. Царев. «Нельзя обойти вниманием и тот факт, — сообщает он, — что автор упоминает в грязном контексте имена В. И. Ленина, Н. К. Крупской, К. Цеткин, Д. Ибарури, Ф. Кастро и некоторых других. Огульное охаивание руководителей КПСС и советского правительства, государственных деятелей разных стран, революционеров, писателей, поэтов, артистов на страницах романа не знает границ. Автор не скупится на оскорбительные эпитеты в их адрес, на уничижительные оценки их деятельности. В произведении в один негативный ряд выстраиваются, помимо перечисленных выше, Хо Ши Мин, Кекконен, Суслов, Пельше, Маяковский, Зыкина, Пугачева и т. д. и т. д., всех не перечислишь… Роман “Палисандрия” ни в коей мере не отвечает требованиям советской морали, крайне циничен по своей сути, искажает реальное положение дел и не обладает достаточной степенью объективности в отношении конкретных личностей. Пропаганда и распространение его в СССР нецелесообразны» (роман Саши Соколова появился через год в журнале «Октябрь», № 7–8. — А. Б.). Генеральный директор объединения «Электроаппарат» отреагировал на «сигнал», лишив работницу множительного участка премии за текущий месяц. Он сообщил также, что «за ослабление контроля за работой операторов заведующей множительным участком объявлен выговор административной комиссией при Василеостровском Райисполкоме г. Ленинграда она оштрафована на 15 рублей»[368]. Как все-таки изменилось время: раньше за такое «незаконное размножение» (о, «наш великий и могучий»!) она получила бы, наверное, несколько лет тюрьмы.

Главным аргументом в пользу своего собственного сохранения Главлит выставлял необходимость охраны всё тех же «секретов». Им разработана «Генеральная схема управления системой охраны государственных тайн в печати», предусматривавшая использование принципов хозрасчета. В качестве примера для подражания названо Ленинградское управление, объем «спецредактрирования» которого составлял 25 тысяч печатных листов.

Год 1990

Через год, вспомнив, очевидно, о силе слова (в стране уже в годы «застоя» воцарилась не столько идеократия, сколько логократия — власть слов), руководство Главлита решило срочно переименовать свое скомпрометированное учреждение, вызывавшее неприятные ассоциации, придумав новое название — ГУОТ СССР, но с прежней расшифровкой: «Главное управление по охране государственных тайн в печати». Неудобочитаемое название вызвала такую реакцию последнего начальника Главлита В. А. Болдырева, выступившего в конце марта на Всесоюзном совещании руководителей местных отделений: «Вы сами чувствуете, вот этот ГУОТ не по сердцу ни мне, ни вам. Я почувствовал ваше отношение к этому. Название надо придумать. Очень хорошее название — Главлит, сроднились мы с ним, хорошо читается, музыкальное. Но это настолько сросшиеся понятия, что оставить Главлит — это все равно, что оставить цензуру». Болдырев, намечая дальнейшие перспективы, предлагает подумать о том, чтобы «переложить ружье на другое плечо», то есть, другими словами, найти способы самосохранения в изменившихся условиях[369].

Опять-таки, в духе объявленной «демократизации», для обсуждения на места был разослан проект нового «Положения о ГУОТ СССР», в котором говорилось, что его деятельность «осуществляется в условиях гласности, открытости и с учетом обеспечения права граждан СССР на получение через средства массовой информации сведений о сферах деятельности Советского государства и жизни советского общества, а также другой общественно значимой информации». В проекте снова подчеркивалась необходимость перейти на хозрасчетную работу и даже рекомендовалось ввести «полудобровольный» режим «спецредактирования»: редакция, заключив договор с цензурой, посылает ей свои материалы «в целях выявления в них сведений, составляющих государственную тайну», и в случае обнаружения таковых цензор информирует редакцию, которая затем и «принимает окончательное решение о возможности их публикации». Как говорится: мы вас предупреждали, а дальше пеняйте уж на себя… Кроме того, сотрудники ГУОТа должны «осуществлять выборочную проверку материалов средств массовой информации (после выхода их в свет) и в отдельных случаях о фактах разглашения сведений, составляющих государственную тайну, информировать правоохранительные органы». Проще говоря, доносить «куда надо»… Весьма интересно и ново звучал такой пункт «Положения…»: «В целях демократизации и гласности при нем образуется на общественных началах Совет по делам государственных тайн в средствах массовой информации. В состав Совета входят представители заинтересованных ведомств, министерств, средств массовой информации, общественных и творческих союзов»