К русской речи: Идиоматика и семантика поэтического языка О. Мандельштама - [58]
«На лестнице колючей разговора б!» («Куда мне деться в этом январе?..», 1937). Прилагательное колючий, как нам представляется, взято из коллокации колючий мороз и отнесено к лестнице. Этот пример можно было бы классифицировать как перенос эпитета, но лексема мороз в тексте не проявляется, поэтому мы считаем правомерным говорить только о языковой ассоциации.
В этом же стихотворении: «Открытый город сумасбродно цепок… / От замкнутых я, что ли, пьян дверей?». Близкое соседство прилагательных открытый и замкнутый, а также тот факт, что о дверях обычно говорят, что они закрыты (а не замкнуты), заставляют предположить, что имеются в виду коллокации открытое пространство и замкнутое пространство. Как и предыдущий, этот пример очень похож на перенос эпитета, однако само слово пространство в стихотворении не используется.
«Моих подметок стертое величье» («Еще он помнит башмаков износ…», 1937). Следует полагать, что слово подметки и тема величия заставляют вспомнить идиому некто в подметки (кому-либо) не годится.
В том же стихотворении, в строке «А город так горазд и так уходит в крепь» слово горазд отсылает к выражению кто во что горазд.
«Таких прозрачных плачущих камней / Нет ни в Крыму, ни на Урале» («Я нынче в паутине световой…», 1937). По-видимому, исходным словосочетанием в приведенных строках можно считать прозрачные камни (это словосочетание связано с темой света в стихотворении: «в паутине световой», «воздух голубой»). Прилагательное прозрачный, как заметила С. В. Полякова, вызывает ассоциацию с прилагательным плачущий, поскольку «фразеологическим эталоном прозрачности является слеза» (ср.: прозрачный как слеза) [Полякова 1997: 127]. Таким образом, слово прозрачный актуализирует идиому, которая в свою очередь мотивирует прилагательное плачущий.
«Вооруженный зреньем узких ос» (1937). По догадке К. Ф. Тарановского, осы названы узкими потому, что в языке существует выражение осиная талия [Тарановский 2000: 163].
Остановимся на ряде примеров из «Стихов о неизвестном солдате» (1937).
«Сквозь эфир десятичноозначенный» – слово десятичноозначенный коррелирует с термином скорость света, который метонимически переносится на эфир [Гаспаров М. 1996: 71].
«Начинает число, опрозраченный / Светлой болью и молью нулей». Как заметил Е. Сошкин, слово моль может актуализировать выражение траченный молью, а также высказывания, в которых человек как легкий объект истребления сопоставляется с молью [Сошкин 2015: 210]. В самом деле, в этих строках говорится о начале движения света, который включает в себя сцены уничтожения солдат в разных битвах. В таком контексте слово моль вполне может восприниматься как отсылка к выражению бить как моль[64]. На этот семантический план работает и семантика боли (светлой болью).
«И за полем полей поле новое». Выражение поле битвы [Семенко 1997: 102] дано с эллипсисом (впрочем, битва появляется в последней строке строфы: «И от битвы вчерашней светло»), при этом само слово поле в строке обыгрывается, что может несколько затемнять этот простой случай актуализации выражения.
«От меня будет свету светло». Уже высказывалось предположение, что эта строка ассоциируется со словами Христа Я свет миру (Ин. 8:12) [Хазан 1991: 301; Гаспаров М. 1996: 73]. Нам, однако, представляется, что в строке – с учетом социальных коннотаций, важных для всего стихотворения (см. подробнее: [Гаспаров М. 1996]), – обыгрывается и выражение светлое будущее (в таком случае слово будущее как бы буквализуется в глагольной форме – будет светло).
«Понимающим куполом яснится». Здесь слово купол, в строке отнесенное к черепу, актуализирует коллокацию звездный купол [Семенко 1997: 102]. Семантика небесного пространства проявляется через несколько строк: «Звездным рубчиком шитый чепец». Актуализация выражения, таким образом, и на языковом уровне помогает сопоставить развитие черепа и вселенную.
«И, сознанье свое затоваривая / Полуобморочным бытием» («Стихи о неизвестном солдате», 1937). По наблюдению О. Ронена, здесь обыгрывается марксистская аксиома бытие определяет сознание [Ронен 2002: 116].
«Чуть-чуть красные мчались в свой дом». Эта строка, как уже отмечалось, актуализирует термин красное смещение звезд [Семенко 1997: 105; Ронен 2002: 108].
«Есть женщины, сырой земле родные…» (1937). С точки зрения Л. Видгофа, сырая земля – это мать сыра земля [Видгоф 2015: 295]. Представляется, что в данном случае словосочетание ассоциативно связывается с идиомой.
«Чародей мешал тайком с молоком» («На откосы, Волга, хлынь, Волга, хлынь…», 1937). С молоком актуализирует выражение кровь с молоком, причем идиоматический смысл красоты проявляется во всей строфе, изображающей сотворение красавицы чародеем.
Примеры этой группы, как и сложные случаи в 3, потенциально уводят нас в сторону поисков глубинных семантических мотиваторов, которые невозможно ни доказать, ни опровергнуть. Потенциально любое слово, входящее в состав идиомы, в сознании читателя может актуализировать саму идиому, особенно в случае, если строка или фрагмент текста кажутся не вполне понятными. Впрочем, критерий понятности/непонятности не обязательно оказывается ключевым. Так, например, в стихотворении «Умывался ночью на дворе» (1921) О. Заславский выделяет «скрытые фразеологизмы»:
