К истокам Нила - [25]

Действительно, немало сведений, приведенных Брюсом, оказалось малодостоверными. Их легковесность и отрывочность дискредитировали объемистое сочинение Брюса, так же как и его попытки подкрепить «скудость собственных сведений» велеречивыми воспоминаниями о пережитом или же пространными заимствованиями у своих предшественников. Особенно же ставились ему в вину надменность и тщеславие, с какими он повествовал о своих необычных впечатлениях, а также заявление о том, что его собственные рисунки — «лучшие, какие когда-либо издавались в сочинениях по естественной истории».

Но если оставить в стороне эти «пятна, которые не хотелось бы видеть», наблюдавшиеся порой и у других исследователей, то следует признать несомненным достижением Брюса собранный материал, столь богатый, что он может считаться поистине первым среди исследователей Эфиопии нового времени. Он оставил нам произведение, в котором, по словам еще одного современного ему рецензента, «и любопытствующий читатель и специалист обнаружит сокровищницу сведений, относящихся к географии, естествознанию, астрономии, антропологии, этнографии, торговле и мореплаванию; в этой книге ученые любой области знаний могут найти пищу для удовлетворения собственного любопытства».

Брюс пользовался особым расположением тогдашнего правителя Эфиопии в связи с тем, что отличился там как лекарь во время опустошительной эпидемии оспы. Он сопровождал императора и в военных походах. После первой неудачной попытки ему все же удалось достичь истоков Аббая, или Голубого Нила, в провинции Годжам. В своем дневнике Брюс так описывал этот столь знаменательный день 4 ноября 1770 года: «Прямо под нами мы увидели Нил, ставший много уже, теперь он представлял собой лишь ручей, вода которого едва ли смогла бы привести в действие мельницу. Но я не мог оторвать глаз от этого вида, вспоминая все прорицания древних авторов о вечной тьме у истоков Нила и о самой невозможности их достигнуть».

Брюс обнаружил в болоте близ горы Геэз три истока «в небольших алтарях из прочного дерна», сооруженных человеком. Лобу видел только два истока, третий же был с тех пор, «очевидно, сделан с прилежанием или же по крайней мере расширен человеческой рукой».

Как сообщает далее Брюс (Лобу тоже говорит об этом), народ агау обычно совершал у алтаря основного истока жертвоприношения — вслед за появлением на небе «Собачьей звезды» (созвездия Гончих Псов). Здесь закалывали черную корову, голову ее опускали в воду, а мясом оделяли собравшиеся роды. Кости принесенного в жертву животного сжигали на костре. Брюс писал: «Народ агау из Дамота оказывает Нилу почести как божеству, он поклоняется реке, и тысячи голов скота пожертвованы божеству, которое, как верит этот народ, обитает в истоке; агау и до сих пор приносят ему подобные жертвы».

Не странно ли, что аналогичные обряды существовали как у истоков реки, так и у ее устья? Но суть почитания была различной: различалась его форма, сами жертвоприношения, да и сами практиковавшие их народы, которые узнали о существовании друг друга лишь позднее. Но издревле они были едины в том, что сочиняли молитвы во славу соединявшей их реки, при том, что одни не знали, где река начинается, а другие — где кончается. Брюс думал, что горы Амид-Амид, расположенные к востоку от истоков Нила, и есть знаменитые Лунные горы.

«Эти тройные горные цепи, лежащие одна за другой и образующие концентрические окружности, наводят на мысль, что это — Лунные горы (Montes lunae) древности, у подножия которых, как считали, находятся истоки Нила; да в сущности, ничем иным они и не могут быть».

Эти слова Брюса подтверждают, что он признал обнаруженный им Аббай (Голубой Нил) главным истоком Нила. Несмотря на неправдоподобные сведения, а также на противоречия (а возможно, именно из-за них), книга Джеймса Брюса привлекла к себе такое внимание, что повлияла на тогдашние тенденции общественного развития и привела к основанию британской «Африканской ассоциации».

В стране царя-первосвященника

Когда Аббай, описывая широкую дугу, спускается с гор от своих истоков в цветущую котловину на высоте 2700 метров над уровнем моря, он довольно скоро превращается в небольшую речку, «которая способна крутить обыкновенную мельницу». При впадении в озеро Тана его ширина уже достигает 60 метров. Его воды хорошо различимы, поскольку не смешиваются с озерной водой и «текут вдоль южного берега озера Цана (Тана) на протяжении семи миль[60] (лье)», — писал Брюс.

Кристальной чистоты вода, на поверхности которой словно плавают 37 причудливых зеленых островов с множеством церквей и монастырей, густые заросли папируса, более 60 впадающих в озеро рек и 25 горячих источников в его окрестностях — таково легендарное озеро Тана, которое значилось на картах средневековых географов как «Дембийское море». До Брюса первыми из европейцев побывали здесь португальцы. Еще в 1613 году на берегах озера стоял Паэс, а несколько позже сюда добрался и Лобу.

Во время «сезона больших дождей» озеро затопляет прибрежные районы площадью 600 квадратных километров— они, по словам Брюса, «целиком засеваются пшеницей и являются житницей Абиссинии». Область Дембня у озера Тана называли в связи с этим также «императорскими закромами».