К истокам Нила - [23]

И сегодня еще сохранилось немало великолепных обелисков с надписями, составляющими неисчерпаемые скрижали истории, на которых можно прочесть многое о характерных чертах древнего, исчезнувшего государства и о его завоеваниях. Обелиски рассказывают нам об образе жизни его граждан, об их торговых связях и культуре. Один из этих обелисков повествует о расширении Аксумского царства далеко на юг, до золотоносной земли зазутов (возможно, к югу от Каффы), которые меняли золото на скот, соль и железо. Но тот же обелиск свидетельствует и о былой мощи египетского государства: при Птолемее Эвергете (правившем в 247–221 годах до нашей эры) оно простиралось до границ Аксума. Этот знаменитый обелиск, названный Моnumentum adulitanum, обнаружил в VI веке н. э. александрийский купец Козьма Йндикоплов в порту Адулисе, имевшем большое значение для Аксума. Через 150 лет после этого мусульмане разрушили Адулис и отрезали Аксум от остального мира, хотя это царство было уже в значительной степени христианизировано епископом Фременатом (Фрументисм). На целых шесть веков Аксум выпал из поля зрения как соседних народов, так и своих бывших торговых партнеров. Сотрясаемая внутренними религиозными и политическими усобицами, страна вновь возникла из тьмы забвения в XIII веке как легендарная «страна пресвитера Иоанна».

«Вновь открыли эту страну португальцы, которые готовы были на мученическую смерть ради славы, золота и обращения язычников в христианство, но благодаря этому способствовали развитию того, что никак не являлось их главной целью — географии», — писал Эрманн.

Король Португалии Жуан II в 1485 году отправил сюда своих первых разведчиков-послов, которые, однако, потерпели неудачу из-за незнания арабского языка. Спустя два года еще двое послов получили такое же задание, и одному из них, Педру ди Ковильяну в 1493 году удалось добраться до царского двора в Тегулете (провинция Шоа), но согласно обычаю страны он не имел права покинуть этот двор до конца своих дней. Впервые обстоятельно рассказать о загадочной стране удалось капеллану Франсишку Алваришу, находившемуся в свите португальского посланника в 1520–1526 годах. Страну тогда сотрясали почти непрекращающиеся междоусобные войны феодалов, крестьянские восстания и стычки с мусульманскими султанами, правившими на побережье Красного моря.

Для поддержки Эфиопии в борьбе с турками Португалия даже послала флот под командованием Криштована да Гама (сына знаменитого путешественника, достигшего Индии, Васко да Гамы); он погиб во время военных действий против мусульманских войск, предводительствуемых имамом Ахмедом ибн Ибрахимом ал-Гази, по прозвищу Левша[57].

Дружеские отношения с новообретенным союзником в Европе вскоре, однако, претерпели сильное охлаждение со стороны Эфиопии, так как Португалия довольно быстро вошла в роль доминирующей державы и стала вмешиваться во внутренние дела эфиопского государства. Религиозное рвение португальских миссионеров обратилось против эфиопской церкви, которая принадлежала к монофиситскому[58] направлению в христианстве, однако в силу многовековой обособленности Эфиопии вера оказалась настолько сильно «смешана с различными суевериями, многочисленными иудейскими ритуалами, заблуждениями и ересями, что можно сказать: местные жители здесь лишь считаются христианами; сорная трава заглушила все добрые всходы и плоды», — писал Ж. Лобу.

Португальцы намеревались провозгласить государственной религией католицизм, и иезуиты, настроенные особенно нетерпимо, стремились к безграничному господству своего учения. Столкновения дошли в конце концов до вооруженного восстания, и в 1634 году португальские колонизаторы вообще были изгнаны из Эфиопии. Миссионеры, бежавшие из страны, потребовали послать к берегам Эфиопии сильный флот и заложить на побережье Красного моря крепость, чтобы суметь «возвести на престол брата негуса и с его помощью покончить с гражданской войной в Абиссинии». В последующие шестьдесят лет Эфиопия вновь оказалась отрезанной от окружающего мира: существовал закон, по которому чужеземца в этой стране казнили. Первые подробные сведения об Эфиопии поступили от иезуитов (Франсишку Алвариша, Дуарти Лопиша, Педру Паиша, Атаназиуса Кирхера[59], Жироме Лобу, Валтасара Теллиша и многих других), которые побывали в этой стране в период португальского влияния (1493–1634). Во время своих многочисленных путешествий они хорошо изучили ландшафт и растительный мир страны, ее жителей, их нравы и обычаи. Иезуиты составили первую пригодную для использования карту Эфиопии и рассказали в путевых заметках и сочинениях о «достопримечательностях» страны, таких, как «страшные грозы, бездонные пропасти, виверры и вредоносная саранча». Само собой разумеется, их внимание привлекла и «важнейшая, наиболее примечательная, а из крупных единственная река этой страны» — Нил, который местные жители называли Абави, Аб или Аббай («Отец вод», «Отцовский»). Иезуиты прекрасно поняли также и значение того, что они наперекор «недоступным пустыням, горам, лесам и варварскому населению» добрались до истоков Голубого Нила, но, в отличие от древних греков и римлян, эти первооткрыватели пришли сюда не вверх по течению реки, а с побережья Красного моря. Лобу отмечал в этой связи: «… но этот путь оставался неизведанным, пока отважные мореплаватели-португальцы не проложили путь к самым дальним странам… эти самые португальцы были первыми европейцами, открывшими Красное море, им же впоследствии досталась честь открыть истоки Нила!»