К двадцатипятилетию первого съезда партии - [18]
Только А. Д. Поляк иногда бывал на собраниях ядра партий. Чаще на празднествах.
Но ни один важный вопрос, возникавший в наших группах, не проходил и не решался без его мнения.
Сношения постоянные поддерживал с ним я.
Без него наша группа не имела бы времени, чтобы развиться (при условиях подпольной жизни) до решения вопросов о создании общерусской газеты и партийного объединения.
Мы бы провалились раньше, как это было с другими организациями (в Питере, Москве и др. местах), если бы у нас не было этой большой силы.
Мы знаем хорошо всех участников наших групп. Ювеналий Дмитриевич Мельников был большим человеком, человеком большого политического масштаба за спиной нашей скромной, маленькой, но хорошо и крепко сколоченной, спевшейся, хорошо сложенной группы «Рабочей Газеты», собравшей I съезд.
[47]
Кто играл в этой живой машине роль двигателя, передаточной части и рабочего инструмента? В разное время разные лица. Но роль Мельникова была чрезвычайно велика.
Уже одна только прочность нашей позиции в рабочей среде чего стоит. И это в значительной степени благодаря его влиянию. То же самое в самые острые моменты борьбы. Шла ли речь о пропаганде и агитации, шла ли борьба с враждебными группами (соц.-рев. и рабочих-революционеров), была ли это борьба за 2 й рабочий комитет,—всегда для нас было чрезвычайно важно, что он был с нами.
Для меня лично он сыграл особенно большую роль. Наша близость и общность взглядов создали мне особое место с самого начала моего знакомства с соц.-демократическим кружком первого его периода. Тут, правда, сыграл роль и еще один эпизод из моей жизни. Этому первому кружку пяти (я был пятым) стало известно, что между гимназией и университетом я короткое время занимался в Одессе физическим трудом, сначала на Пересыпи при хлебных складах по нагрузке зерна, где я был одним из двух подавальщиков при весах, а потом на одной фабрике. Но главная причина моей силы в группе была та, что я был вместе с Мельниковым, которого знали еще двое из четырех (Чорба и Ляховский). Заодно уже тут скажу по поводу иронии авторов записок о неуспешности моей по части слесарного дела. Я пришел, конечно, учиться ремеслу, чтобы потом пойти на завод. Но очень скоро заметил, что вокруг мастерской Ювеналия Дмитриевича начинают собираться те самые рабочие, ради знакомства с которыми я шел учиться работе. Естественно, что работой я перестал интересоваться. Интересно, что и сам Мельников сначала не заметил этого и был недоволен моим неуспехом. Тем более, что первую, пробу он похвалил. Я опилил тогда шестигранную гайку.
Но вопросу о создании партии Мельников один из первых заговорил со мною.
Это был, без сомнения, выдающийся большой человек.
V. Новая книжка о съезде.
(По поводу книжки П. Л. Тучапского «Из пережитого»).
Прежде всего отметим одну ошибку. П. Л: Тучапский пишет: «Надо сказать, что мы умышленно издали первый помер, не прибегая к литературной помощи идейных создателей русской социал-демократии, чтобы показать, что русская социал-демократия может держаться и собственными силами, что она не является эмигрантской затеей, как склонны утверждать ее враги» (стр. 65). Все здесь неверно. Это было бы вполне не в духе нашей группы. Никому мы ничего «умышленно» показывать не желали, а работали только в меру наших сил (довольно-таки слабых литературных сил)[26]. А по поводу «эмигрантской затеи» мы забыть давно позабыли. Это для нас было из музыки прошлого. Это воспоминание Тучапского, когда еще противник был жив и силен. Для группы противник этот был мертв. И тратить силы на размышление, чтобы нанести еще лишний удар, было занятием весьма мало производительным. А у революционеров время дорого. Время — жизнь. Попусту же тратить охоты не было. Это его воспоминание оставляем на его совести; тут группа наша не при чем. Кроме того, первый номер был в этом смысле, в смысле «показа» и не казист. Вторая ошибка по поводу Одессы, с которой будто «наша группа не успела ознакомиться» (стр. 66). На этой ошибке устанавливаться не стоит. Об этом достаточно сказано всеми участниками (см. записки и в этом сборнике).
В связи с появлением книжки П. Л. Тучапского приходится несколько изменить и свое мнение по поводу некоторых ошибок Акимова.
Но раньше всего по поводу одесского провокатора Гандера. После одесских записок М. Г. Даргольца н Ц. И. Линовецкой-Даргольц мне приходится признать, что Акимов
[49]
имел основание говорить, что речь шла о выборе Гандера на съезд. Правда, попасть на съезд Гандер во всяком случае не мог, так как и вообще было решено, что Одесса делегата иметь не будет, но Акимов имел сведения, что в одесской рабочей группе разговоры о выборе Гандера были, так как, повидимому, была речь о кандидатуре либо А. Д, Поляка, либо Гандера. Еще надо сказать, о требованиях П. П. С. к группе «Рабочей Газеты» по поводу работы Бунда. Согласно с Акимовым и мнение П. Л. Тучапского. После этого я должен сказать, что возможно, что этот эпизод может быть изложен у Акимова и Тучапского вернее, чем у меня. У меня (на стр. 75 «Пролетарск. Революции») сказано, что «прямого отношения к съезду они (эти переговоры) не имели». У Тучапского на стр. 66 сформулировано два требования.
