Израильтянка - [11]

Тогда она поняла, что болезнь может пройти и без лекарств, что лечение может казаться страшнее болезни и что она любит свое тело и не может причинить ему боль. Это был первый шаг к осознанию противоречия между наивной старательностью врача и страданием пациента. Но пройдет еще много лет, пока она научится лечить людей, не причиняя боли, уважать чужое страдание и подбирать лечение индивидуально в соответствии с наклонностями больного. Для этого ей понадобится повзрослеть и пережить замужество, развод, переезд в другую страну — короче, стать зрелым человеком.

А в тот вечер, вечер знакомства с семьей Анатолия, она была очарована обстановкой, атмосферой, отцом и не заметила холодности матери, а точнее, приняла ее за интеллигентную молчаливость.

ГЛАВА 8

Полина Семеновна была хозяйкой в этой семье. Это был ее дом и ее город. Это она была москвичкой в отличие от мужа, который приехал в Москву с Украины учиться. Бронзовые статуэтки и фарфор были ее наследством, доставшимся от бабушки. Это она пожертвовала своей карьерой ради карьеры Аркадия и ради воспитания сына, а сама осталась простым участковым врачом. Хотя могла, предлагали, пойти в ординатуру, но кто-то же должен был зарабатывать деньги. И отправила в ординатуру мужа, а сама пошла бегать по участку из дома в дом по вызовам, по коммуналкам московским. А после работы Толика под мышку — и в музыкальную школу два раза в неделю, и на фигурное катание два раза в неделю. И все бегом! Автобус — метро — автобус. Слава Богу, в очередях за продуктами не стояла! Не зря же участковым врачом была и больничные листы выдавала. Вот и заходила в магазин через служебный вход и получала все что надо. Противно, конечно, было к торгашам ходить, но куда же денешься? И все одна… Муж то на работе, то на дежурстве. А потом оперировать научился, знаменитый стал. Какие операции выполнял! Людям зрение спасал! Но денег от этого не прибавилось. Ведь на травме глаза «сидел», а там какие взятки?! Там алкоголики одни, пьяные и битые. Кроме коньяка, ничего не приносили. А другие у Федорова работали, на «конвейере» близорукость оперировали. Хоть и скучная работа, зато денежная.

Так и воспитывала Толика одна, в любви, но строгости. Следила, чтобы занят всегда был, чтобы на улицу московскую не тянуло. Может, слишком строгой была. Но это от страха. Боялась ужасно, что с хулиганами свяжется, выпьет, ударит или украдет. Много перевидала таких, из дома в дом по участку бегая, и знала, как дети из хороших семей портятся, в тюрьмы попадают или спиваются, а несчастные родители сгорают от стыда и горя. Вот и удалось ей сына сберечь и в институт устроить. Только неразговорчивый он был, мало рассказывал о себе и особенно о личной жизни. Девушек домой не приводил, с подружками не знакомил. А то, что были у него такие, она не сомневалась. Были, и немало. Звонили они и разными голосами звали его к телефону. А она мечтала о невестке, чтобы была ей как дочка, как родная. И будет у них общее богатство — ее Толик. И чтобы еврейка была, из интеллигентной семьи, воспитанная и приветливая. Ведь Анатолий воспитан что надо. Не так, как муж ее Аркадий, когда поженились, повозиться пришлось, чтобы его деревенские привычки отбить.

И вот, наконец, дождалась! Привел сын домой невестку. Но как и кого?! Русскую провинциалку! О чем они будут говорить? Как общаться? И что же он думает, что мать любить ее будет?

Эти мысли вертелись в голове у Полины Семеновны в тот самый вечер — вечер первого знакомства с Юлией. Юлия, конечно, ничего не подозревала, хотя от мужа и сына не укрылась холодность матери. Свадьба состоялась, несмотря на молчаливое сопротивление Полины Семеновны, не унизившейся до открытого противостояния желанию любимого сына. Но отношения между невесткой и свекровью не улучшились. Молодожены поселились отдельно, снимая квартиру в центре города. Анатолий посещал родителей обычно в одиночку. Отсутствие взаимопонимания между женой и матерью тревожило его, но не слишком. В конечном итоге, отдавая последнюю дань сильно развитому Эдипову комплексу, он сознательно выбирал жену, максимально непохожую на его мать.

И тут грянул год 1989, и тысячи российских евреев засобирались в Израиль. Первым забил тревогу Анатолий, которому до смерти надоела дурацкая должность младшего лаборанта на кафедре глазных болезней с ничтожной зарплатой и сомнительной перспективой жить на взятки от больных. Его неожиданно поддержал Аркадий Самуилович, втайне мечтавший о южном море и экзотических женщинах. Полина Семеновна, испытывая глубокое отвращение от вида воодушевленных мужчин, собиралась было наложить свое вето, как вдруг поняла, что судьба дает ей редкий шанс избавиться от невестки. В самом деле, ну зачем ей, русской, ехать в сугубо еврейский, ославленный, сионистский Израиль?

Однако Полина Семеновна безнадежно отстала от жизни. В восьмидесятые-девяностые годы валили из России все, кто мог. Среди студенток медицинского института особенно почиталось выйти замуж за иностранца. Все страны и расы были хороши, включая Африку и Южную Америку. На ее курсе произошел удивительный случай, когда харьковская еврейка, неизвестно по какому блату поступившая в московский институт, выскочила за араба из Израиля, представившегося жителем Палестины. Вероятно, она влюбилась — другого объяснения придумать было невозможно. Приехав в Израиль, они поселились в арабской деревне. Ее приняли как родную дочь, и все было бы прекрасно, если бы не израильская бюрократия. Столкнувшись с проблемами при получении нового гражданства, она решила вопрос иначе, заявив о желании воспользоваться своим законным правом репатриации. Чиновник министерства внутренних дел был бессилен и выдал ей не только удостоверение личности, но и, скрепя сердце, удостоверение нового репатрианта. Хитрая харьковчанка использовала все полагающиеся льготы, включая выгодную ипотечную ссуду, на которую купила квартиру в Нетании, где и поселилась со своим «благоверным» арабом.