Израильтянка - [12]

Юлии же не надо было ничего мудрить. На предложение Анатолия переехать в Израиль она согласилась с легкостью и удовольствием, как будто речь шла о переезде на соседнюю улицу в новую квартиру улучшенной планировки. Да и что ей было волноваться? То, что она знала об евреях, внушало ей уверенность, что еврейское государство является образцовой страной. Евреи, которых ей до сих пор довелось встретить, были врачами, инженерами, музыкантами, учителями или, на худой конец, фарцовщиками. С другой стороны, она никогда не слышала об еврее-водопроводчике, слесаре или работяге на заводе. Евреи жили лучше, а пили водку меньше. И если в Израиле и существуют евреи — сварщики и гаражники, то они, наверное, мастера своего дела, а не забулдыги и пьяницы. Анатолий ухмылялся Юлиной наивности, но он и сам полагал, что Израиль — это свет для гоев.

Надеждам Полины Семеновны не суждено было сбыться, и они приземлились в Израиле вчетвером, включая Юлию. Однако впоследствии отношение свекрови к невестке изменилось и тихая ненависть сменилась нарочитой любовью. Дело в том, что Анатолий влюбился в прелестную медсестру-йеменку, смуглую, почти чернокожую, стройную Сиван. Развод Юлии и Анатолия был быстрым, поскольку женаты они были гражданским, а не раввинатским, браком. Новая невестка была почтительна и вежлива с Полиной Семеновной и с первого захода родила двойню смуглокожих очаровательных малышей. Но Полина Семеновна могла переговариваться с ней лишь жестами и красноречивыми взглядами. И даже ускоренные курсы иврита не улучшили их общение, так велика была разница в пресловутой ментальности.

Юлию же вся эта история выбила из колеи. Стоило ехать за тридевять земель, чтобы остаться одной, брошенной и несчастной! И она надолго замкнулась в себе, сосредоточилась на работе и учебе, избегая близких контактов с мужчинами. Вот так и получилось, что сейчас, после стольких лет, у нее не было в Израиле ближе людей, чем семья Анатолия Наталевича, чью фамилию она носила до сих пор, чтобы не выделяться среди других еврейских фамилий.

ГЛАВА 9

Дом номер 120 по улице Ацмаут в городе Бат-Яме был построен совсем недавно, но быстро весь заселен. Уже по машинам, стоящим на просторной стоянке, было понятно, что живут здесь приличные люди. Здесь парковались «мерседес», две «вольво», «понтиак» и даже один новенький «крайслер», принадлежавший Аркадию Наталевичу, жившему на последнем двенадцатом этаже в четырехкомнатной квартире с видом на Средиземное море. Дом был дорогой, с двумя лифтами, интеркомом и охранником, что как раз подходило для заместителя мэра города, без пяти минут члена кнессета, доктора Аркадия Наталевича.

Юлия была поражена и видом богатого дома, и строгостью охранника, впустившего ее, только соединившись по внутренней связи с хозяевами и передав изображение гостьи на мониторе. Даже в лифте ей показалось, что за ней следят. И действительно, на потолке поблескивал глазок кинокамеры. Прошло почти четыре года с тех пор, как она поселилась отдельно от Наталевичей. Полина Семеновна звонила ей иногда и рассказывала об успехах мужа, о покупке новой квартиры, но при этом она явно преуменьшала их достижения, так и не сумев избавиться от старой советской привычки к скрытности.

Дверь лифта открылась, и Юлия неожиданно ступила прямо в квартиру по зеркально блестящему полу, выложенному огромной кафельной плиткой. Полина Семеновна встретила ее радостной улыбкой и подвела к гигантскому, во всю стену окну.

— Вот, полюбуйся морским закатом, а я пока похлопочу, — сказала она и исчезла.

Закат был величествен и прекрасен. Через открытое окно ветер принес морские ионы, наполнившие легкие, как газированные пузырьки. Но у Юлии не хватило терпения долго восхищаться природой, и она отправилась на поиски хозяйки. В салоне она заметила дорогие диваны, обтянутые белой кожей, и между ними огромный ковер светлого кремого цвета. На стенке висел телевизор фирмы «Сони». Юлия заглянула в комнату напротив входной двери. Это был кабинет с большим столом, компьютером и мягкими креслами. Огромная жестяная банка с надписью «Гербалайф» стояла на отдельной подставке. На стенах висели фотографии в рамках. На одной из них Аркадий Самуилович появлялся в обществе Юваля Юдина — председателя Партии русских израильтян. На другой фотографии он был окружен длинноногими красотками в купальниках, одна из которых гордо несла ленту с надписью «Мисс Израиль».

Полина Семеновна хлопотала на кухне, готовя угощение на скорую руку. Здесь было итальянское копченое мясо, французский рокфор, охлажденные бельгийские устрицы, исландский соломон, молодые пальмовые побеги и, конечно, черная каспийская икра. На плите в блестящей кастрюле булькали равиоли. На серебряном подносе покрылись испариной бутылка шведской водки и жестянки чешского пива. Русский кагор и «Рене Мартин» стояли в стороне. Юлия, не удержавшись, выхватила блестящую черную маслинку из хрустальной вазочки, но Полина Семеновна гостеприимно улыбнулась.

— Бери, бери, не стесняйся, ты здесь не чужая! Хорошо, что ты именно сегодня к нам заглянула, а то у нас каждый день гости, но сегодня, слава Богу, никого не ожидается. Ну, как тебе наша квартира? — продолжила она, видя удивленное лицо Юлии. — Видишь, как разбогатели? А все Аркадий Самуилович! Так с гербалайфом развернулся, сначала в Израиле, а потом в Москве, что деньги струйкой потекли. А потом он политикой занялся, внес крупный взнос в партию Юдина, стал на собраниях олим выступать и на выборах в городской совет попал, олимов-то в Бат-Яме много. В списке Партии русских израильтян он в первой десятке значится, всего нескольких голосов не хватило, а то членом кнессета стал бы.