Изгнание - [76]

Скрипучий храп Игги разносился эхом по тихой комнате, которая чувствовалась холодной и пустой. Софи захотела встать и попросить Сандора остаться в комнате на всю ночь, зажмурившись, она сжалась в комок так сильно, как могла.

И все же холод был внутри нее. Осколки льда разрезали ее на куски.

Дрожь стала рыданиями, которые так сильно сотрясали Софи, что она задумалась, будут ли у нее синяки под глазами на следующий день, холодные слезы впитывались в подушку, смешиваясь с соплями и слюнями.

Друг?

Мягкий зов Силвени прошел в ее разум, но Софи слишком потерялась в горе, чтобы ответить.

Друг! снова позвала Силвени… более требовательно на сей раз.

Когда она все еще не отвечала, теплый гул заполнил разум Софи, мягкий и сладкий, как хруст свежей травы между зубов или порыв ветра на крыльях или мягкое прикосновение стройной белокурой девочки, водящей пальцами по ее гриве.

Софи резко распахнула глаза.

Силвени, должно быть, открыла своего рода канал между ними и наполнила ее голову чувствами и воспоминаниями, которые не принадлежали Софи. Паника и инстинкт сказали Софи отпихнуть инородные мысли подальше… но было что-то настолько успокаивающее в чистой простоте ощущений. Никакого горя. Никакого беспокойства. Просто легкое удовольствие от бега на большой скорости через покрытый росой луг или полет в безоблачном небе со свежим бризом, дующим ей в лицо. Но сильнее всего были ее изображения. Силвени поделилась с ней воспоминаниями об улыбках и смехе, которые Софи чувствовала, а не видела, и она могла чувствовать пушистый мех носа, который щекотали мягкие пальцы. Нежные прикосновения посылали покалывания от головы к кончикам копыт… наполняли ее сердце теплым взрывом радости. Освещая темноту и пустоту настолько глубоко внутри, что Софи никогда не замечала, что чувствовала это… но она поняла, что это было оно, потому что это не принадлежало ей.

Это все принадлежало Силвени.

Сотни лет бега, полета, пряток каждый раз, когда кто-то приближался. До того дня, когда мягкий голос вошел в ее разум, когда она бежала, и убедил ее остаться.

Друг? передала Софи, чувствуя циркуляцию слова и гул в уме Силвени, сметающий еще больше одиночества.

Друг, повторила Силвени. Успокойся.

В слове чувствовалась авторитетность, будто Силвени приказывала, чтобы она расслабилась, и Софи не могла сдержать улыбку при мысли о том, что к ней по-матерински относится блестящая крылатая лошадь.

Но Силвени отнеслась к своей работе серьезно. Она наполнила разум Софи воспоминаниями о ярких пустынных закатах и залитых лунным светом пляжах с серебряными гребнями волн и ярко-зелеными лугами с разноцветными цветами. Города, леса, острова, ледяная тундра. Пустые, изолированные места, которые чувствовались так, будто мир забыл о них, и переполненные, загроможденные места, где голоса улыбались и смеялись, когда Силвени пряталась в тенях, слушая.

Это были воспоминания двух или трех жизней, и последней мыслью Софи была мысль о том, как единственный аликорн мог видеть, знать и побывать во стольких местах. Затем ее разум окончательно провалился в сон.

Глава 37

— Извини, не хотел тебя будить, — сказал Грэйди, когда дверь ее спальни скрипнула, выдергивая Софи из странного сна, навеянного аликорном. — Я просто хотел проверить тебя.

Софи села, потирая глаза от сна, когда Грэйди пересек комнату и сел на край ее кровати.

— Я также хотел, чтобы ты знала, как нам с Эделайн жаль, что мы вчера так расстроились. Мы должны были успокаивать тебя… а не наоборот.

— Все хорошо. Это была тяжелая новость.

Он прочистил горло.

— Я все еще не могу поверить в это. Но этим утром я отправился в Эверглен и лично убедился, как…

Он не закончил, и Софи была благодарна.

— Подожди… а сколько сейчас времени? — Она хлопнула в ладоши, чтобы открыть ставни. Солнце сверкало высоко в небе, будто был почти полдень. — Сколько времени я спала?

— Мы не хотели тебя будить. Заходил Декс, но мы сказали ему, что позволили тебе отдохнуть, и ты увидишься с ним завтра. Ты через многое прошла.

Это было так. Но все равно… сколько часов она потеряла?

— Эделайн в Эверглене, пытается помочь Делле понять все. С тобой все будет хорошо, если я оставлю тебя одну?

— Конечно. Куда ты пойдешь?

Его рука прошлась по гербу Руен, сжимая драгоценный камень, поправляя накидку, и Софи поняла, что он был одет в вышитую тунику и тонкие льняные штаны с безукоризненно расчесанными волосами. Он выглядел почти по-королевски, когда вздохнул и сказал:

— Я собираюсь пойти с Тиерганом, поговорить с Советом. Кто-то должен будет принять на себя обязанности Олдена.

Софи нахмурилась.

— Ты согласился стать Эмиссаром? — Она была рада, что он, наконец, решился, но… почему он был готов сделать это ради Олдена, а не ради нее?

— Олден так много сделал для нас, — сказал он, протягивая руку и гладя Софи по щеке. — Это меньшее, что я могу сделать.

Его глаза наполнились слезами, и Софи почувствовала, что тоже была готова заплакать. Она сморгнула печаль. Она не собиралась плакать из-за Олдена… она собиралась все исправить. И если Грэйди и Эделайн не собирались домой, она знала точно, откуда начинать.