Избранные произведения писателей Дальнего Востока - [39]

— Брат, стреляй! Стреляй в меня!

Порывисто дыша, Чэнь вскинул автомат.

— Погоди! — удержал я его.

— Стреляй, стреляй! — кричал мальчик. — Отомсти за маму! Ведь за моей спиной Чэнь Лаоу! Стреляй же. Скорее! За маму...

Внезапно голос мальчика оборвался. На гоминьдановцев набросился Тигренок. Он вцепился в ногу бандита, который подталкивал вперед Цзя. Гоминьдановец взревел от боли и, отпустив мальчика, повалился на землю. А тот, воспользовавшись моментом, выхватил у бандита ручную гранату, вытащил чеку и высоко поднял ее над головой. Все произошло так неожиданно, что гоминьдановцы остолбенели от страха и словно загипнотизированные смотрели на струйки белого дыма, с шипением вырывавшегося из капсюля гранаты...

У меня бешено заколотилось сердце, и я закрыл глаза. Раздался грохот.

Граната взорвалась.

Когда я открыл глаза, внизу у дамбы стлался сизый дымок. Один из гоминьдановцев, чудом уцелевший, во все лопатки улепетывал к своим. Мы выпустили в него автоматную очередь...

8

Трудно сказать, сколько раз я побывал в самых жарких боях. Но с таким энтузиазмом, как сейчас, никогда не сражался. Я даже забыл о том, что надо беречь патроны, чтобы выиграть время, пока вернется старик, перевел предохранитель на автоматическую стрельбу — и пули полетели дождем. Нам удалось остановить гоминьдановцев, наступавших с юга. Зато те, что двигались с запада и севера, набросились на нас, как осы. Но я по-прежнему хранил спокойствие: только стрелял без передышки, с каким-то особым ожесточением. Жажда мести, казалось, прибавляла мне силы. Мною владела одна-единственная мысль — мстить, во что бы то ни стало мстить! Отомстить за мать Маленького Чэня, за его братишку! Отомстить за всех убитых и замученных бандитами там, на равнине за рекой.

В отличие от меня Маленький Чэнь расходовал патроны экономно, почти не стреляя длинными очередями и то и дело поглядывая на реку. Вдруг он схватил меня за руку.

— Товарищ командир! Смотрите, отец вернулся!

И действительно — старый Чэнь быстро плыл к подножью дамбы.

— Скорей, отец, скорей... — крикнул Маленький Чэнь, вскочив и сияя от радости, и вдруг умолк, схватившись рукою за грудь, потом стал медленно оседать на землю. Из груди у него хлынула кровь.

Я бросился к нему, схватил за руку.

— Маленький Чэнь, Маленький Чэнь!

Ответа не последовало. Голова его безжизненно свесилась над краем окопа. Сердце у меня сжалось от боли.

Воспользовавшись тем, что огонь с нашей стороны прекратился, гоминьдановцы ринулись в атаку.

Не помня себя от ярости, я вскинул автомат и открыл ураганный огонь. Автомат прыгал у меня в руках, гильзы, сверкая, словно пчелы, разлетались в разные стороны. Я упивался местью...

Вдруг чья-то сильная рука схватила меня за плечо. Я обернулся, это был старый Чэнь.

— Быстро в реку!

— Нет, — отмахнулся я, продолжая стрелять.

Тут старик увидел истекавшего кровью сына, опустился перед ним на корточки и зарыдал.

— Сынок, сыночек! — бормотал он, прижимая к себе безжизненную руку сына.

Вдруг Маленький Чэнь приоткрыл глаза, и на губах его появилось подобие улыбки.

— Ты вовремя поспел, отец, — прохрипел он. — Быстрей веди его к реке...

Старик ничего не ответил и вдруг побледнел: он увидел убитых жену и младшего сына. Но в следующее мгновение он справился с собой, вытер слезы и крепко схватил меня за руку:

— Пошли! Пошли быстрей!

— Не пойду! Я останусь здесь, с Маленьким Чэнем.

— Идите же быстрей, — собрав последние силы, крикнул Маленький Чэнь. — Я прикрою вас! — И снова, будто бобы на огне, затрещали его автоматные очереди.

— Ни за что, ни за что... — Старик не дал мне договорить и потащил за собой в воду.

— Маленький Чэнь! Маленький Чэнь! — крикнул я.

Но тут волна захлестнула нас. Я глотнул воды и потом долго не мог отдышаться.

Ветер с оглушительным ревом вздымал бурлящие волны.

Я еще раз оглянулся на дамбу, но так и не увидел Маленького Чэня. Над окопом плыли тоненькие голубоватые дымки от выстрелов. Я представил себе, как рычит и мечется по дамбе Тигренок, приходя в ярость от каждого выстрела; как стойко сражается смертельно раненный Маленький Чэнь, отражая натиск врага, чтобы прикрыть мою переправу. Глубоко тронутый подвигом юноши, я почувствовал, как к горлу подступает ком, и, не в силах сдержаться, помахал рукой в сторону берега.

— Да не вертись же ты! — приказал старик, еще крепче прижав меня к себе.

Рука его сильно дрожала, ему стоило огромного труда не оборачиваться на дамбу, туда, где остался его единственный сын. Собрав все свои силы, он быстро плыл на восток. Мы не достигли еще и середины реки, и, ворвись гоминьдановцы на дамбу, нам бы несдобровать: пришлось бы пробиваться через заградительный огонь противника. Боевой опыт подсказывал мне, что враг давно уже должен был ворваться на дамбу, но там почему-то по-прежнему стояла тишина. Только в воздухе плыл голубоватый дымок...

Из-за густых облаков выглянуло солнце, и на поверхности реки запрыгали золотые блики. На волнах меня укачало, и я почувствовал, что теряю сознание. И тогда, сделав над собой усилие, я снова посмотрел на дамбу, словно там, в окопе, оставил свое сердце. То, что я увидел, потрясло меня до глубины души. Автоматные очереди внезапно прекратились, ветер развеял остатки дыма. Отчетливо выделяясь на фоне уже посветлевшего на западе лазоревого неба, под золотыми лучами восходящего солнца на дамбе появился человек. Это был Маленький Чэнь! Он выскочил из окопа, швырнул в реку автомат, потом схватил бандита, которому удалось прорваться на дамбу, и вместе с ним бросился в мутные, клокочущие воды Вэйхэ...