Избранные произведения писателей Дальнего Востока - [40]

Потрясенный, я зажмурился. Рука старика, которой он все крепче и крепче прижимал меня к себе, задрожала еще сильнее, дыхание его стало прерывистым. По морщинистым щекам ручьями катились слезы.

Вот на дамбе снова появился человек, снова загремели выстрелы. Пули ложились совсем близко от нас, но мы уже миновали середину реки, где течение было особенно быстрым. Вдруг с дамбы на восточном берегу прогремел выстрел — это старина Ян прикрывал нашу переправу. Мы спасены, путь на восток открыт! Но Маленький Чэнь... Я снова и снова оборачивался, силясь рассмотреть то место, где он скрылся под водой. Но ничего, кроме волн, с рокотом налетающих одна на другую, я не увидел...

Я заплакал и не мог унять непрошеные слезы.

Сентиментальным меня не назовешь. За десять с лишним лет суровых военных испытаний я видел немало смертей и крови, вдоволь нагляделся на ужасы войны. Я привык подавлять в себе малейшие проявления чувствительности и даже в самые горькие минуты жизни не проронил ни слезинки. Но сейчас я не мог совладать с собой. Если бы я хорошо плавал, то без малейшего колебания бросился бы навстречу неумолимым волнам, чтобы найти и спасти Маленького Чэня, пусть даже для этого мне пришлось бы опуститься на дно бушующей реки.

Такой прекрасный товарищ! Совсем еще ребенок! Мальчик, едва достигший семнадцати лет, он, не задумываясь, пожертвовал собой ради меня, человека, совсем ему не знакомого: он даже не знал, откуда я родом, не знал ни имени моего, ни фамилии.

Жизнь, жизнь и молодость, они даются только раз! Что может быть дороже! Какие сокровища могут сравниться с ними! Но чувство товарищества и долга было для него превыше всего!

И в самом деле. Нет в мире чувства чище, величественнее чувства товарищества и долга! И мать Чэня, и маленький Цзя, и старик...

Вдруг я почувствовал, что державшая меня рука старого Чэня дернулась, ослабла, а потом и совсем разжалась. Я с головой ушел под воду, а тут еще меня захлестнула волна, и я потерял сознание...

Очнувшись, я почувствовал, что меня по-прежнему прижимает к себе старый Чэнь, и с изумлением взглянул на старика: он был бледен, с лица градом катился пот. Он хрипел, задыхался, ловя ртом воздух. На какое-то мгновение он вынырнул из воды, и я увидел кровь на плече у него.

«Старик ранен!» — пронеслось у меня в мозгу, и плывет из последних сил.

Я сгорал со стыда.

«Яо Гуанчжун! — мысленно обратился я к самому себе. — Что сделал ты для народа? Для партии? Какое ты имел право спастись ценой жизни Маленького Чэня и всей его семьи?» И с болью в сердце, едва сдерживая слезы, я крикнул:

— Отец, бросьте меня! Слышите, бросьте меня сейчас же!

— Да не вертись ты, тебе говорят! — повысил голос старик и, взглянув на меня, сердито добавил: — Бросить тебя? Тоже выдумал!

Стиснув зубы, он продолжал плыть, рассекая волны и настойчиво пробиваясь к противоположному берегу. За ним по мутной речной воде тянулся тоненький кровавый след...

* * *

Здесь и следовало бы закончить наш рассказ. Но, возможно, найдутся читатели, которые спросят: «Переправились вы через реку или не переправились? Что стало со старым Чэнем? А Маленький Чэнь — погиб или нет? Как впоследствии развернулась борьба на востоке за рекой? »

Что ж, обо всем этом стоит, пожалуй, рассказать.

Через реку мы переплыли. Но уже у самого берега старый Чэнь потерял сознание. В тот же день мы отправили его в полевой госпиталь, а еще через месяц, выписавшись оттуда, он явился ко мне. Без лишних слов он потребовал, чтобы ему выдали оружие. Зачем ему нужно было оружие? Я думаю, об этом не стоит спрашивать! Я подарил ему свой любимый автомат. С той поры в нашем отряде появился еще один отважный боец, в ветхой войлочной шляпе, в такой же ветхой кожаной куртке, с неизменным автоматом на груди. Он целыми днями молчал, зато в бою был всегда впереди. Его белоснежная борода развевалась на ветру, в глазах нет-нет да и вспыхивали искорки гнева...

Маленький Чэнь погиб. Его нашли на песчаной отмели, тело отнесло вниз по течению. Я видел его. Его руки мертвой хваткой вцепились в горло главаря «возвращенцев» Чэнь Лаоу. Здесь же, неподалеку, лежала собака с распоротым брюхом — Тигренок.

Спустя немного времени на востоке за рекой с новой силой развернулись бои. Поначалу нелегко нам пришлось. Бойцы из разгромленного отряда разбрелись кто куда и, напуганные провокациями вражеской агентуры, боялись признаться нам, кто они. Жители деревень тоже были напуганы. Части дивизии, подтянутые противником из района Дацзэшань для карательных целей жгли дома, убивали людей... Но мы не спасовали перед трудностями. Стоило мне вспомнить о семье Маленького Чэня — и я готов был на все. Сформировать заново отряд нам удалось довольно быстро. Мы провели несколько успешных боев на шоссе Чифу — Вэйсянь, уничтожив более десятка вражеских автомашин. В районе деревни Тайбаочжуан мы совершили налет на штаб помещичьего ополчения, истребив несколько самых оголтелых реакционеров — главарей «возвращенцев». Наши победы поднимали дух народных масс, и наши ряды ширились день ото дня. Через некоторое время на восток от реки развернулась упорная борьба. Дивизия карателей оказалась зажатой на узком участке между реками Цзяохэ и Вэйхэ. В результате этой успешно проведенной операции было высвобождено значительное количество наших войск для нанесения ударов по врагу не в тылу, а непосредственно на линии фронта. Бои на шоссе Чифу — Вэйсянь приносили нам успех за успехом. В общем, мы одержали полную победу.