Избранные произведения писателей Дальнего Востока - [225]

Однако врагу и так ясно, что мы уже проиграли войну. Зачем же нужна была бомба? Так или иначе, тем, кто развязал эту войну, придется...

Как только разговор коснулся запрещенной темы, все вдруг замолкли, не решаясь высказывать дальнейшие предположения и догадки.

Я доложил директору, как обстоит дело.

— Ну, что же, — сказал он, — тогда подготовьте к завтрашнему дню соответствующие документы для вручения начальнику станции Каи. Время сейчас тревожное, ожидается правительственное сообщение. Лучше на всякий случай застраховаться от неприятностей. Если начнется какая-нибудь ревизия, у нас все в порядке. Однажды мы уже обожглись. Больше рисковать не будем. Действуйте, как я сказал, Сидзума. Это мой приказ.

Директор говорил нарочито громко, так, чтобы слышали все, кто сидел рядом.

Весной этого года вагон с нашим углем по ошибке заслали на другую фабрику. И нас же обвинили в том, что мы сбыли этот уголь «налево». Потом недоразумение разъяснилось, но было время, когда компания по распределению угля упорно пыталась сделать из нас козлов отпущения.

Я рассказал директору и всем остальным, что видел белую радугу.

— Вот как! — Директор в возбуждении стукнул кулаком по столу. — Значит, и ты видел. Мне довелось увидеть белую радугу как раз в канун событий двадцать шестого февраля...[119] Я жил тогда в Токио.

Директор рассказал, как двадцать пятого февраля, около одиннадцати часов утра, он прогуливался близ императорского дворца.

— В тот день море сильно бушевало, и тысячи чаек слетелись ко рву с водой, опоясывавшему дворец. Там же собралось и множество диких уток. Зрелище было невиданное, но еще удивительнее была белая радуга, которая пересекала солнце.

«Плохое предзнаменование», — подумал я. И правда, на следующий день начались события двадцать шестого февраля. Помню еще, как я рассказал о радуге своему начальнику, а он взволновался и говорит: «Белая радуга пересекла солнце». Это знамение свыше. Не миновать военного бунта».

Начальник объяснил, что читал об этом в одном из жизнеописаний, содержащихся в китайской «Книге истории».

— Я решил было, что это глупый предрассудок, — сказал директор. — Но на следующий день вспыхнул бунт двадцать шестого февраля.

— Радуга, которую я видел, была узкая. Она, словно стрела, пронзала солнце, — сказал я.

— И та, что я видел, тоже была узкая, ярко-белого цвета, с плавным изгибом, — заключил директор. — Вообще-то я не считаю себя суеверным, но белая радуга — плохой знак. Уж это точно.

Весь день я провел на ногах и очень устал. Поэтому я отложил составление документов на следующий день и решил поужинать в столовой вместе с директором и остальными служащими.

— У нас еще кое-что осталось в бутылочке, — шепнул я директору.

— Вот и прекрасно, — обрадовался он. — Послушаем сообщение, а там и подумаем, когда допить. Может быть, завтра вечером?

15 августа. Погода ясная

Всю ночь я проспал как убитый, но проснулся очень рано и никак не мог дождаться времени завтрака. Чтобы как-нибудь обмануть голод, я напился воды, присел на ступеньки и закурил. Подошел старик — отец хозяина дома.

— Не знаете, о чем будет правительственное сообщение? — спросил он, вручая мне газетный сверток.

Старик сказал, что в свертке бразильский кофе в зернах. Больше двадцати лет назад его племянник уехал в Бразилию на заработки и прислал оттуда кофе. Как его варить — неизвестно, поэтому пакет с кофе уже пять-шесть лет лежит на полке. Я тоже впервые видел кофе в зернах и не имел ни малейшего представления, что с ним делать.

Тем не менее, напустив на себя глубокомысленный вид, я сказал:

— Наверно, это сорт мокко или арабика. В последнее время в Бразилии выращивают главным образом гибрид мокко и арабика.

На самом же деле я был полный профан в этом деле и лишь повторил то, что слышал однажды от директора.

Старик зашел ко мне не потому, что считал, будто я в курсе последних событий. Он беспокоился в ожидании правительственного сообщения, и ему, естественно, хотелось излить свое беспокойство. Однако на его вопросы я отвечал уклончиво. Между прочим, он рассказал мне, что в протекающей через Хиросиму реке Тэмма до сих пор дохнут рыбы. Они всплывают брюхом кверху, и стоит их схватить, как с них слезает чешуя, а спинной плавник остается у вас в руках. Большинство карпов в озере Асано подохли еще во время бомбардировки Хиросимы. У оставшихся облезла чешуя, и они плавают как-то неуверенно, словно слепые.

Проводив старика, я зашел в столовую, позавтракал, а потом принялся за составление документов, которые следовало по приказу директора направить начальнику станции Каи. Мне пришлось основательно потрудиться. Я подробно описал, сколько мы производим продукции, какова наша потребность в угле, затем упомянул о посещении хиросимской армейской базы и об исчезновении компании по распределению угля. Сложность моей задачи усугублялась тем, что я не мог обвинять в безответственности офицера из отдела распределения угля на армейской базе, с другой стороны, говорить, будто он помог, не имело никакого смысла. «Зачем же вы тогда к нам обращаетесь?» — возразил бы начальник станции. Надо было все время обходить острые углы и вставлять обтекаемые фразы вроде «при нынешнем чрезвычайном положении» или «сейчас, когда нехватка угля грозит тягчайшими последствиями нашим воинам». В тех условиях, в которых мы находились, иначе писать было просто бесполезно.